Немецкие спецслужбы против ссср накануне нападения. «Бранденбуржцы» — диверсанты Абвера Это простить нельзя

После провала на полях Смоленщины и Подмосковья фашистского плана "молниеносной войны" спецслужбы Третьего рейха кардинально изменили формы и методы своей деятельности.

ПОПЫТКИ НЕМЕЦКИХ СПЕЦСЛУЖБ ВЗОРВАТЬ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИЮ ИЗНУТРИ ПОТЕРПЕЛИ НЕУДАЧУ

После провала на полях Смоленщины и Подмосковья фашистского плана "молниеносной войны" спецслужбы Третьего рейха кардинально изменили формы и методы своей деятельности. Помимо чисто тактической разведки в прифронтовой полосе, они развернули широкомасштабную разведывательно-диверсионную работу в глубоком советском тылу в надежде всколыхнуть профашистские восстания, итогом которых стал бы захват немцами нефтяных промыслов и иных стратегических объектов. При этом особый упор делался на республики Северного Кавказа со сложной внутренней обстановкой и наличием очагов сопротивления в лице антисоветских повстанческих движений. Одним из таких регионов являлась на тот момент Чечено-Ингушетия, в сторону которой и обратила свой взор немецкая военная разведка (абвер).

НЕСПОКОЙНАЯ РЕСПУБЛИКА

Рост активности религиозных и бандитских авторитетов наблюдался в ЧИ АССР еще до начала Великой Отечественной войны, оказывая тем самым серьезное негативное влияние на обстановку в республике. Ориентируясь на мусульманскую Турцию, они пропагандировали объединение мусульман Кавказа в единое государство под протекторатом Турции.

Для достижения своей цели сепаратисты призывали население республики к сопротивлению мероприятиям правительства и местных органов власти, инициировали открытые вооруженные выступления. Особый упор делался на обработку чеченской молодежи против службы в Красной Армии и учебы в школах ФЗО. За счет дезертиров, переходивших на нелегальное положение, пополнялись бандитские формирования, которые преследовались подразделениями войск НКВД.

Так, в 1940 г. была выявлена и обезврежена повстанческая организация шейха Магомет-Хаджи Курбанова. В январе 1941 г. локализовано крупное вооруженное выступление в Итум-Калинском районе под предводительством Идриса Магомадова. Всего же в 1940 г. административными органами ЧИАССР было арестовано 1055 бандитов и их пособников, у которых изъято 839 винтовок и револьверов с боеприпасами к ним. Предано суду 846 дезертиров, уклонявшихся от службы в Красной Армии. Начало Великой Отечественной войны повлекло за собой новую серию бандитских вылазок в Шатойском, Галанчожском и Чеберлоевском районах. По данным НКВД, за август - ноябрь 1941 г. в вооруженных выступлениях приняло участия до 800 человек.

ДИВИЗИЯ, НЕ ДОЕХАВШАЯ ДО ФРОНТА

Находясь на нелегальном положении, лидеры чечено-ингушских сепаратистов рассчитывали на скорое поражение СССР в войне и повели широкую пораженческую агитацию за дезертирство из рядов Красной Армии, срыв мобилизации, сколачивание вооруженных формирований для борьбы в пользу Германии. При первой мобилизации с 29 августа по 2 сентября 1941 г. подлежало призыву в строительные батальоны 8000 человек. Однако к месту назначения, в г. Ростов-на-Дону, приехало только 2500, остальные 5500 либо просто уклонились от явки на призывные пункты, либо дезертировали по пути следования.

Во время дополнительной мобилизации в октябре 1941 г. лиц 1922 года рождения из 4733 призывников уклонилось от явки на призывные пункты 362 человека.

По решению Государственного Комитета Обороны в период с декабря 1941 по январь 1942 г. в ЧИ АССР из коренного населения была сформирована 114-я национальная дивизия. По данным на конец марта 1942 г., из нее успели дезертировать 850 человек.

Вторая массовая мобилизация по Чечено-Ингушетии началась 17 марта 1942 г. и должна была завершиться 25-го. Количество лиц, подлежащих мобилизации, составляло 14577 человек. Однако к назначенному сроку было мобилизовано только 4887, из них направлено в войсковые части лишь 4395, т. е. 30% от положенного по разнарядке. В связи с этим срок мобилизации был продлен до 5 апреля, но число мобилизованных увеличилось только до 5543 человек. Причиной срыва мобилизации явились массовое уклонение военнообязанных от призыва и дезертирство по пути следования на сборные пункты.

При этом уклонялись от призыва члены и кандидаты в члены ВКП(б), комсомольцы, ответственные работники районных и сельских Советов (председатели исполкомов, председатели и парторги колхозов и т. д.).

23 марта 1942 г. со станции Моздок сбежал мобилизованный Надтеречным РВК депутат Верховного Совета ЧИ АССР Дага Дадаев. Под влиянием его агитации с ним сбежали еще 22 человека. В числе дезертиров оказались также несколько инструкторов РК ВЛКСМ, народный судья и районный прокурор.

К концу марта 1942 г. общая численность дезертиров и уклонившихся от мобилизации по республике достигла 13 500 человек. Таким образом, действующая Красная Армия недополучила полновесную стрелковую дивизию. В условиях массового дезертирства и активизации повстанческого движения на территории ЧИАССР в апреле 1942 г. нарком обороны СССР подписал приказ об отмене призыва в армию чеченцев и ингушей.

В январе 1943 г. областной комитет ВКП(б) и СНК ЧИ АССР обратились в НКО СССР с предложением об объявлении дополнительного набора военнослужащих-добровольцев из числа жителей республики. Предложение было удовлетворено, и местные власти получили разрешение на призыв 3000 добровольцев. Согласно приказу НКО призыв предписывалось провести в период с 26 января по 14 февраля 1943 г. Однако утвержденный план очередного призыва и на сей раз был с треском провален как по срокам исполнения, так и по количеству добровольцев, направленных в войска.

Так, по состоянию на 7 марта 1943 г. из признанных годными к строевой службе в Красную Армию было направлено 2986 "добровольцев". Из них прибыло в часть лишь 1806 человек. Только по пути следования успели дезертировать 1075 человек. Кроме того, из районных мобилизационных пунктов и по пути следования в г. Грозный сбежало еще 797 "добровольцев". Всего же с 26 января по 7 марта 1943 г. дезертировало 1872 военнообязанных из так называемого последнего "добровольного" призыва в ЧИ АССР.

Среди сбежавших вновь фигурировали представители районного и областного партийного и советского активов: секретарь Гудермесского РК ВКП(б) Арсанукаев, заведующий отделом Веденского РК ВКП(б) Магомаев, секретарь обкома ВЛКСМ по военной работе Мартазалиев, второй секретарь Гудермесского РК ВЛКСМ Таймасханов, председатель Галанчожского райисполкома Хаяури.

В ТЫЛУ КРАСНОЙ АРМИИ

Ведущую роль в срыве мобилизации сыграли действовавшие в подполье чеченские политические организации - "Национал-социалистическая партия кавказских братьев" и "Чечено-Горская национал-социалистическая подпольная организация". Первой руководил ее организатор и идеолог Хасан Исраилов, ставший одной из центральных фигур повстанческого движения в Чечне в период Великой Отечественной войны. С началом войны Исраилов перешел на нелегальное положение и вплоть до 1944 г. руководил рядом крупных бандформирований, поддерживая при этом тесную связь с немецкими разведорганами.

Во главе другой организации стоял брат известного в Чечне революционера А. Шерипова - Майрбек Шерипов. В октябре 1941 г. он также перешел на нелегальное положение и сколотил вокруг себя несколько бандитских отрядов, состоявших главным образом из дезертиров. В августе 1942 г. М. Шерипов поднял вооруженное восстание в Чечне, в ходе которого был разгромлен административный центр Шароевского района село Химой, а также предпринята попытка к захвату соседнего райцентра - села Итум-Кале. Однако бой с местным гарнизоном повстанцы проиграли и вынуждены были отступить.

В ноябре 1942 г. Майрбек Шерипов в результате конфликта с сообщниками был убит. Часть членов его бандгрупп примкнула к Х. Исраилову, часть продолжала действовать в одиночку, а часть сдалась властям.

Всего же в образованных Исраиловым и Шериповым профашистских партиях состояло свыше 4000 членов, а общая численность их повстанческих отрядов достигла 15 000 человек. Во всяком случае, именно такие цифры сообщил Исраилов германскому командованию в марте 1942 г. Таким образом, в ближайшем тылу Красной Армии оперировала целая дивизия идейных бандитов, готовых в любой момент оказать существенную помощь наступавшим немецким войскам.

Впрочем, это понимали и сами немцы. Захватнические планы немецкого командования включали в себя активное использование "пятой колонны" - антисоветски настроенных лиц и групп в тылу Красной Армии. К таковым оно, безусловно, относило и бандподполье в Чечено-Ингушетии.

"ПРЕДПРИЯТИЕ "ШАМИЛЬ"

Правильно оценив потенциал повстанческого движения для наступающего вермахта, германские спецслужбы задались целью объединить все бандформирования под единым командованием. Для подготовки единовременного восстания в горной Чечне в качестве координаторов и инструкторов предполагалось забросить специальных эмиссаров абвера.

На решение этой задачи был нацелен 804-й полк дивизии специального назначения "Бранденбург-800", направленный на Северо-Кавказский участок советско-германского фронта. Подразделения данной дивизии проводили по заданиям абвера и командования вермахта диверсионно-террористические акты и разведывательную работу в тылу советских войск, захватывали важные стратегические объекты и удерживали их до подхода основных сил.

В составе 804-го полка существовала зондеркоманда обер-лейтенанта Герхарда Ланге, условно именовавшаяся "предприятие "Ланге" или "предприятие "Шамиль". Команда была укомплектована агентами из числа бывших военнопленных и эмигрантов кавказских национальностей и предназначалась для подрывной деятельности в тылу советских войск на территории Кавказа. Перед заброской в тыл Красной Армии диверсанты проходили девятимесячное обучение в спецшколе, расположенной в Австрии в районе замка Мосхам. Здесь преподавали подрывное дело, топографию, учили обращаться со стрелковым оружием, приемам самозащиты и пользования фиктивными документами. Непосредственную переброску агентов за линию фронта осуществляла абверкоманда-201.

25 августа 1942 г. из Армавира группа обер-лейтенанта Ланге в количестве 30 человек, укомплектованная в основном чеченцами, ингушами и осетинами, была десантирована в район селений Чишки, Дачу-Борзой и Дуба-Юрт Атагинского района ЧИ АССР для совершения диверсионно-террористических актов и организации повстанческого движения, приурочив восстание к началу наступления немцев на Грозный.

В этот же день возле селения Бережки Галашкинского района приземлилась еще одна группа из шести человек во главе с уроженцем Дагестана, бывшим эмигрантом Османом Губе (Саиднуровым), которого, для придания должного веса среди кавказцев, нарекли в документах "полковником германской армии". Изначально группе была поставлена задача продвинуться к селу Автуры, где, по данным немецкой разведки, в лесах скрывалось большое количество чеченцев, дезертировавших из Красной Армии. Однако из-за ошибки немецкого пилота парашютисты были выброшены значительно западнее намеченного района. Одновременно Осману Губе предстояло стать координатором всех вооруженных бандформирований на территории Чечено-Ингушетии.

А в сентябре 1942 г. на территории ЧИ АССР была выброшена еще одна группа диверсантов в количестве 12 человек под руководством унтер-офицера Герта Реккерта. Арестованный органами НКВД в Чечне агент абвера Леонард Четвергас из группы Реккерта на допросе о ее целях показал: "Информируя нас о предстоящей высадке в тылу Красной Армии и наших задачах, командование немецкой армии заявляло нам: советский Кавказ сильно поражен бандитизмом, а действующие бандитские формирования ведут активную борьбу против советской власти на всем этапе ее существования, что народы Кавказа истинно желают победы германской армии и установления на Кавказе немецких порядков. Поэтому по высадке в советском тылу десантные группы должны немедленно войти в связь с действующими бандформированиями и, используя их, поднять народы Кавказа на вооруженное восстание против советской власти. Свергнув советскую власть в республиках Кавказа и передав ее в руки немцев, обеспечить успешное продвижение наступающей германской армии в Закавказье, которое последует в ближайшие дни. Десантным группам, готовящимся к высадке в тылу Красной Армии, в качестве ближайшей задачи ставилось также сохранение во что бы то ни стало нефтяной промышленности г. Грозного от возможного разрушения отступающими частями Красной Армии".

ДИВЕРСАНТАМ ПОМОГАЛИ ВСЕ!

Оказавшись в тылу, парашютисты повсеместно пользовались симпатиями со стороны населения, готового оказать помощь продуктами и разместить на ночлег. Отношение местных жителей к диверсантам было настолько лояльным, что те могли позволить себе ходить в советском тылу в немецкой военной форме.

Спустя несколько месяцев арестованный органами НКВД Осман Губе так описывал на допросе свои впечатление от первых дней пребывания на чечено-ингушской территории: "Вечером к нам в лес пришел колхозник по имени Али-Магомет и с ним еще один по имени Магомет. Сначала они не поверили, кто мы такие, но когда мы дали клятву на Коране в том, что действительно посланы в тыл Красной Армии германским командованием, то они нам поверили. Они нам сказали, что местность, на которой мы находимся, равнинная и здесь нам оставаться опасно. Поэтому они рекомендовали уйти в горы Ингушетии, поскольку там скрываться будет легче. Пробыв 3-4 дня в лесу вблизи села Бережки, мы в сопровождении Али-Магомета направились в горы к селению Хай, где Али-Магомет имел хороших знакомых. Одним из его знакомых оказался некий Илаев Касум, который нас принял к себе, и у него мы остались ночевать. Илаев познакомил нас со своим зятем Ичаевым Сосланбеком, который и проводил нас в горы...

Когда мы находились в шалаше близ селения Хай, к нам довольно часто заходили разные чеченцы, проходившие по близлежащей дороге, и выражали обычно сочувствие нам...".

Однако сочувствие и поддержку агенты абвера получали не только от простых крестьян. Свое сотрудничество с охотой предлагали и председатели колхозов, и руководители партийно-советского аппарата. "Первым человеком, с которым я прямо говорил о развертывании антисоветской работы по заданию немецкого командования, - рассказывал на следствии Осман Губе, - был председатель Даттыхского сельсовета, член ВКП(б) Ибрагим Пшегуров. Я ему рассказал, что являюсь эмигрантом, что мы сброшены на парашютах с немецкого самолета и что нашей целью являются оказание помощи немецкой армии в освобождении Кавказа от большевиков и проведение дальнейшей борьбы за независимость Кавказа. Пшегуров сказал, что мне вполне сочувствует. Он рекомендовал устанавливать сейчас связи с нужными людьми, но открыто выступать только тогда, когда немцы возьмут город Орджоникидзе".

Чуть позже "на прием" к посланцу абвера явился председатель Акшинского сельсовета Дуда Ферзаули. По словам О. Губе, "Ферзаули сам подходил ко мне и всячески доказывал, что он не коммунист, что он обязуется выполнить любое мое задание... При этом он принес пол-литра водки и всячески старался меня задобрить, как посланца от немцев. Он просил взять его под мое покровительство после того, как их местность будет оккупирована немцами".

Представители местного населения не только укрывали и кормили абверовских диверсантов, но и подчас сами выступали с инициативой проведения диверсионно-террористических актов. В показаниях Османа Губе описан эпизод, когда в его группу пришел местный житель Муса Келоев, который сказал, "что готов выполнить любое задание, и сам заметил, что важно нарушить железнодорожное движение по узкоколейной дороге Орджоникидзевская - Мужичи, т. к. по ней перевозятся военные грузы. Я с ним договорился, что необходимо взорвать на этой дороге мост. Для осуществления взрыва я послал вместе с ним участника моей парашютной группы Салмана Агуева. Вернувшись, они сообщили, что взорвали неохранявшийся деревянный железнодорожный мост".

ВОССТАНИЕ ЗА ВОССТАНИЕМ

Выброшенные на территорию Чечни абверовцы вошли в контакт с руководителями повстанцев Х. Исраиловым и М. Шериповым, рядом других полевых командиров и приступили к выполнению своей основной задачи - организации восстания в тылу Красной Армии. Уже в октябре 1942 г. немецкий парашютист Реккерт, заброшенный месяцем раньше в горную часть Чечни, совместно с главарем одного из бандформирований Расулом Сахабовым, спровоцировали массовое вооруженное выступление жителей сел Веденского района Сельментаузен и Махкеты. На локализацию восстания были стянуты значительные силы регулярных частей Красной Армии, защищавшей в тот момент Северный Кавказ. Это восстание готовилось около месяца. По показаниям пленных немецких парашютистов, в район села Махкеты авиацией противника было сброшено 10 крупных партий вооружения (свыше 500 единиц стрелкового оружия, 10 пулеметов и боеприпасы и ним), которое было тут же роздано повстанцам.

Активные действия вооруженных боевиков отмечались в этот период в республике повсеместно. О масштабах бандитизма в целом свидетельствует следующая документальная статистика. В течение сентября - октября 1942 г. органами НКВД ликвидирована 41 вооруженная группа общей численностью свыше 400 "кадровых" бандитов (без учета восстания в селах Сельментаузен и Махкеты). Добровольно сдалось и захвачено в плен 60 бандитов-одиночек. На 1 ноября 1942 г. было выявлено 35 действующих бандгрупп и до 50 одиночек.

Подрывные акции абвера не ограничивались только Чечено-Ингушетией. Мощную базу поддержки гитлеровцы имели в Хасавюртовском районе Дагестана, населенном преимущественно чеченцами. Здесь также поднялась волна бандитизма. Так, например, в сентябре 1942 г. жители села Можгар, саботировавшие выполнение хозяйственных мероприятий, зверски убили первого секретаря Хасавюртовского райкома ВКП(б) Лукина и всем селением ушли в горы.

Тогда же в этот район была заброшена абверовская диверсионная группа из 6 человек под руководством Сайнутдина Магомедова с задачей организации восстаний в приграничных с Чечней районах Дагестана. Все члены группы были одеты в форму немецких офицеров. Однако принятыми органами госбезопасности мерами группа была быстро локализована, а на месте ее приземления обнаружен тюк с фашистской литературой.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ?

Несмотря на то что попытки немецких спецслужб взорвать Чечено-Ингушетию изнутри потерпели неудачу, командование вермахта в целом положительно оценило помощь, оказанную ему повстанцами и, как свидетельствуют трофейные документы, а также и показания пленных, рассчитывало на нее и в дальнейшем.

В августе 1943 г. абвер забросил в ЧИ АССР еще три группы диверсантов. По состоянию на 1 июля 1943 г. на территории республики в розыске органов НКВД значилось 34 вражеских парашютиста, в т. ч. 4 немца, 13 чеченцев и ингушей, остальные представляли другие национальности Кавказа.

Всего же за 1942-1943 гг. в Чечено-Ингушетию для связи с местным бандподпольем абвер забросил около 80 парашютистов, из которых более 50 являлись изменниками Родины из числа бывших советских военнослужащих, выходцев с Кавказа. В подавляющем большинстве они были либо захвачены, либо ликвидированы органами госбезопасности, но некоторым из них, главным образом немцам, все же удалось вернуться за линию фронта с помощью проводников из местного населения, симпатизировавших фашистам.

Из показаний пленных и донесений разведки руководство СССР и Красной Армии получало данные о том, что повстанческие силы Чечено-Ингушетии гитлеровцы намерены использовать и в 1944 г. при проведении крупных десантных операций в калмыцких и ногайских степях, с перспективой отторжения от военно-промышленных районов Урала и Сибири, а также от ушедшего на запад фронта всего кавказского региона с его запасами главного стратегического сырья - нефти. Реальным подтверждением существования такого сценария служит намечавшаяся абвером на весну 1944 г. операция под кодовым названием "Римская цифра II", в ходе которой предполагалось десантировать в советском тылу 36 кавалерийских эскадронов (так называемый "корпус доктора Долля"), сформированных их числа изменивших Родине военнопленных-кавказцев и калмыков.

Поскольку потеря нефтяных месторождений Северного Кавказа и Баку обернулась бы для наступающей Красной Армии полной катастрофой, руководством страны были приняты превентивные меры, направленные на лишение немецких войск базы поддержки. В результате в конце 1943 - начале 1944 г. некоторые народы Северного Кавказа, в т. ч. чеченцы и ингуши, как оказавшие и могущие оказать в дальнейшем наибольшую помощь фашистам, были депортированы в глубокий тыл.

Однако эффективность данной акции, жертвой которой стали главным образом ни в чем не повинные старики, женщины и дети, оказалась иллюзорной. Основные силы вооруженных бандформирований, озлобленные и доведенные до отчаяния, как всегда, укрылись в труднодоступной горной части республики, откуда они продолжали совершать бандитские вылазки еще в течение нескольких лет.

1943 год. Утром 1 сентября в Тимское районное отделение Управления НКГБ СССР по Курской области пришел необычный посетитель – 15-летний подросток Коля Гучков с немецким парашютом в руках. Изумленным оперативникам мальчик заявил, что минувшей ночью он и еще девять человек были сброшены с вражеского самолета для совершения диверсии на железной дороге… Приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист - четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов… Начальнику 2 управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга товарищу Федотову. Город Москва: «6 сентября 1943 года в Управление НКГБ по Курской области с повинной явился Соколов Геннадий Семенович, 1929 года рождения. Уроженец местечка Красное, колхоз «Красный Октябрь» Красненского района Смоленской области. Проживал в совхозе «Миловидово» в 2-х километрах от города Смоленска. Задержанный Соколов показал, что он был выброшен в числе 2-ой группы парашютистов-диверсантов в ночь с 31 августа на 1-е сентября 1943 года. После выброски с самолета приземлился примерно в 30-ти километрах от города Воронеж. Точного места приземления Соколов не знает… После приземления переночевал в поле. Утром зарыл парашют, и невдалеке от него два куска тола в виде угля, а с одним куском тола направился в город, имея цель прийти с повинной в органы НКВД, но по пути следования передумал, боясь ответственности. По пути следования объяснял местным жителям, что он беженец. Дойдя до города Воронеж, третий кусок тола зарыл в разбитом доме около рынка. После чего решил поехать в Курск, имея цель встретиться с другими выброшенными парашютистами-диверсантами, но, не встретив никого, явился в УНКГБ СССР по Курской области с повинной. При обыске предъявил пароль, в величину зерна на бумаге светло-желтого цвета, размером 7 на 8 миллиметров с печатным текстом на немецком языке: «особое задание». Начальник Управления НКГБ по Курской области подполковник госбезопасности Аленуев». Итак, все подростки-диверсанты, которые пришли в районные отделения УНКГБ, отделы военной контрразведки «СМЕРШ» не скрывали поставленной им задачи: вывести из строя поезда, или заводы. Тол, замаскированный под уголь, они должны были подбросить в общую кучу, где набирали топливо для паровозов, а также заводов. После выполнения задания от детей требовалось перейти линию фронта и, предъявив пароль первому немецкому солдату или офицеру, попросить их доставить в штаб немецкой армии… Абверу и СД нужно было затратить несколько лет, а также огромные средства, чтобы из «истинного арийца» сделать диверсанта, которого сразу же не рассекретили бы на территории противника, и чтобы местные жители при встрече ничего не заподозрили. Легче всего их было набрать из военнопленных и детдомовцев, и после небольшого срока обучения отправить выполнять задание… История Николая Гучкова, с которой мы начали своё повествование, в некотором смысле типична. На допросе Коля рассказывал, что его семья бедствовала, и мать была вынуждена отправить парнишку в детдом в соседний городок Духовщину. А в конце августа 1941 года город был оккупирован немцами. Детдомовцев эвакуировать не успели… Воспитатели рекомендовали детям, если есть родители или знакомые, - идти к ним. У мальчика семья была в эвакуации, поэтому после долгих скитаний он вернулся в детдом. Здесь он встретил еще пятнадцать ребят. В помещении детдома расположились немецкие солдаты. Ребята каждый день ходили по городу и ближайшим деревням, где просили хлеба, а вечером возвращались на ночлег. Спустя пять дней немцы собрали оставшихся восемь подростков и отправили в другой детдом в местечко Волково. Здесь подростки работали по хозяйственной части: пилили дрова, убирали навоз, ездили в лес за дровами. За свою работу они получали ежедневно по 300 граммов хлеба, а иногда и горячий привар без жиров. Директор детского дома и воспитатели обращались с мальчишками грубо, зачастую доходило до рукоприкладства.

Немецкий солдат с детьми в оккупированной советской деревне Еще задолго до описываемых событий сотрудники абвера пришли к мысли об использовании подростков и детей на оккупированной территории для агентурной и диверсионной работы. Это было вызвано рядом объективных причин. Дети и подростки менее всего привлекали внимание советских органов контрразведки, патрули. А любой советский военнослужащий не только проникался состраданием к малолетнему человеку, но и отдавал последнее, чтобы подкормить исхудавшего, оголодавшего ребенка. Сложный нравственный вопрос: насколько оправданно участие детей в войне… Ведь у них итак было украдено детство. И дело даже не в том, что им приходилось работать наравне со взрослыми. Эти дети пережили смерть близких, голод, холод, страх. Страх одиночества, страх смерти. Им пришлось бросить школу и идти работать, чтобы как-то прокормиться. Так как все мужчины ушли на фронт, они вместе с женщинами работали в колхозах, на фабриках и заводах. Из-за нехватки рабочей силы, дети начинали трудиться с 12 лет, и даже раньше. Совсем недетские обязанности легли на их хрупкие плечи. Тяжелый физический труд, бесконечные страдания несомненно подорвали психику детей того времени. Маленьким, беззащитным им приходилось бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь своих сестер и братьев. Дети постарше пытались поставить на ноги младших, вести домашнее хозяйство, пока их мать добывала хлеб. О детских подвигах на войне мы знаем довольно много. Эффективность применения «возрастного» фактора в военных действиях, а точнее - в разведывательно-диверсионной работе осознали еще в Древнем Риме. Дети и женщины, будучи невоенными категориями, не вызывали у сопредельной стороны особого подозрения. А потому могли относительно свободно перемещаться по территории противника, что, собственно, и было нужно. К тому же, как уже говорилось, дети малоприметны, по тылам их бродит много - осиротевших и неприкаянных, они вне подозрений. И, что немаловажно, психология подростка такова, что его тянет к путешествиям, приключениям, к подражанию военным, а это значит - иметь оружие, испытать опасность… И еще такие особенности как внимание, умение действовать нестандартно (ведь в отличие от взрослых, психика ребенка не засорена стереотипами) и, чего греха таить, заниженный порог опасности, меньше, чем у взрослых, развитое чувство самосохранения.

Русские «воспитанники СС» принимают присягу в Торгау (Германия). Фотография из берлинской газеты «Новое слово». 26 июля 1944 года … Как показывает опыт, завербовать взрослого человека - чаще всего сложнее, чем ребенка. Дети, как никто другой, оказываются в уязвимом положении перед лицом вербовки на военную службу и вовлечения в военные действия, поскольку они невинны и впечатлительны. С помощью запугивания детей часто принуждают к послушанию, и они вынуждены постоянно бояться за свою жизнь и благополучие. Они быстро осознают, что полное послушание является единственным средством для выживания. Пожалуй, первой информацией о том, что абвер начал использовать в разведцелях детей и подростков, было специальное сообщение управления НКВД по Смоленской области в особый отдел Западного фронта о детях-диверсантах от 4-го сентября 1941 года. В этом специальном сообщении говорилось о том, что немецкая разведка в целях получения информации о дислокации советских частей, подразделений, штабов в прифронтовой полосе засылает на советскую территорию подростков для проведения разведывательной работы. Соответственно перед нашей контрразведкой была поставлена задача - выявление этих завербованных подростков, выяснение к какому разведцентру принадлежал ребенок, где находится этот разведцентр, сфера его ответственности т.е. куда, в какие районы засылают детей-шпионов и с какими заданиями. Ориентировка Управления особых отделов НКВД СССР № 43079 от 30 августа 1941 года «О переброске через линию фронта агентуры немецкой разведки для проведения шпионской и диверсионной работы в тылу Красной Армии: «16 июля сего года Особым отделом НКВД 15-го стрелкового корпуса (Юго-Западный фронт) был задержан 14-летний Капчинский Тадеуш, который показал, что его послал на нашу сторону для шпионской работы офицер германской армии. Капчинскому было дано задание пробраться в расположение частей 15-го стрелкового корпуса и установить их численность и вооружение. 5 августа сего года в районе скопления наших войск во время выбрасывания ракет были задержаны 12-летний Дорощев Петр и 15-летний Авдеев Роман, которые на допросе показали, что ракеты им дали немцы, показали, как их пускать, предварительно угостили вином и сладостями, а затем указали место перехода на территорию расположения Красной Армии. Дорошев и Авдреев заявили, что немцы обещали им по возвращении дать деньги, угостить сладостями, вином и катать на машине, а если они не выполнят их поручения, то арестуют их родителей. 7 августа сего года в районе расположения наших войск возле Ярцево были задержаны два подростка 13-летнего возраста, уроженцы Ярцева, в момент выбрасывания ими 5 ракет. При опросе задержанных было установлено, что оба они умственно недоразвиты. Сообщается для ориентировки в работе». Заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР, комиссар госбезопасности 3 ранга Мильштейн. Подавляющее число шпионов и диверсантов не представляло большой опасности для частей и соединений Красной армии для решающих сражений, для судеб войны в целом. Дети приходили с повинной, как только попадали на советскую территорию. И таких было достаточное количество. Из отчетов начальника Смоленского управления НКВД за июль 1943 года: «Шестнадцатилетний Алеша Розанов из Оленинского района Калининской области стал диверсантом по воле обстоятельств. Насильно угнанный в немецкий тыл, вчерашний школьник был зачислен в Серебрянскую разведшколу под Смоленском. В ней 150 юношей и девушек в возрасте от 13 до 16 лет готовились к проведению диверсий на железных дорогах. Обучение длилось полтора месяца и включало в себя теорию и практику подрывного дела, прыжки с парашютом, чтение карт. Ночью 10 июня 1943 года Цветков в составе диверсионной группы десантировался в районе деревни Шиздерево Бельского района. В течение десяти дней группа в условленном месте ожидала связного – старика в чёрном костюме и коричневом жилете. Этот человек, знавший их пароль – «клин», должен был снабдить агентов взрывчаткой и продуктами питания. Но так как встреча не состоялась, они решили разойтись в разных направлениях. В поисках работы Цветков объявился в посёлке Холм-Жирковский, выдавая себя за сироту. Там он и был задержан органами НКВД. На предварительном следствии несостоявшийся диверсант сообщил, что из Серебрянской школы в наш тыл будут заброшены ещё 15 девушек-разведчиц. Всех задержанных оперативники передавали в отделы контрразведки СМЕРШ, где и велось дальнейшее расследование»... Но еще задолго до этого немцы стали активно использовать детей и подростков в разведывательных целях. Достаточно сказать, что при «Абверштелле», расположенной на Украине, в частности в городе Житомире, который был взят немцами 9 июля 1941 года, уже находилось три агента-подростка, которые неоднократно забрасывались за линию фронта и выполняли разведзадание абвера. Следует сказать, что к 1942-му году эти дети-шпионы совершили более ста ходок за линию фронта! И, возвращаясь, сообщали сотрудникам абвера необходимые данные, которые интересовали немецкую разведку.

Русский мальчик среди немецких солдат Ориентировка ГУКР «Смерш» НКО СССР № 51179 о работе против немецкой агентуры из подростков. 20 сентября 1943 года. «По показаниям арестованных органами «Смерш» подростков-дивер¬сантов установлено, что 25 июня 1943 г. по приказу немецкого командова¬ния все лица мужского пола в возрасте 14-16 лет, проживавшие на терри¬тории Козинской волости Смоленской области, должны были явиться в волостное управление на регистрацию. Подростки, явившиеся на регистрацию, были направлены немцами в ла¬герь, расположенный в 4 километрах от Смоленска, в здании бывшей МТС, где подготавливались кадры для так называемой Русской освободительной армии (РОА). 14 июля с.г. из этого лагеря немецкой разведкой были отобраны 30 подро¬стков в возрасте от 14 до 16 лет и под видом экскурсантов отправлены в мес¬течко Вальдек близ г. Кассель (Германия). По прибытии в Вальдек у подростков были отобраны подписки, обя¬зывающие их вести борьбу против коммунистов, комиссаров и полит¬руков. В течение месяца они обучались на специальных курсах германской раз¬ведки, где проходили топографию, строевую подготовку и парашютное дело. 25 августа с.г. после окончания обучения на курсах все подростки были доставлены в г. Орша БССР, где им объявили, что они будут переброшены на сторону Красной Армии для выполнения диверсионных заданий. Подростки были проинструктированы о том, что после приземления на советской стороне они должны выйти в районы железнодорожных стан¬ций, разыскать склады, снабжающие паровозы топливом, и подбросить в штабеля с углем куски взрывчатки. Для выполнения указанного задания каждому подростку немцы выда¬ли по 2-3 куска взрывчатки весом по 500 г, по форме и цвету похожие на куски каменного угля. Изъятая у арестованных взрывчатка была подергнута экспертизе, которая установила: кусок взрывчатки представляет собой неправильной формы мас¬су черного цвета, напоминающую каменный уголь, довольно прочную и со¬стоящую из сцементированного угольного порошка. Эта оболочка нанесена на сетку из шпагата и медной проволоки. Внутри оболочки находится тестооб¬разная масса, в которой помещено спрессованное вещество белого цвета, на-поминающее форму цилиндра, обернутое в красно-желтую пергаментную бу¬магу. К одному из концов этого вещества прикреплен капсюль-детонатор. В капсюле-детонаторе зажат отрезок бикфордова шнура с концом, выходящим в черную массу. Тестообразное вещество представляет собой желатиниро¬ванное взрывчатое вещество, состоящее из 64% гексогена, 28% тротилового масла и 8% пироксилина. Таким образом, экспертизой установлено, что это взрывчатое вещество относится к классу мощных ВВ, известных под названием «гексанит», являющихся диверсионным оружием, действующим в различного рода топках. После выполнения задания подростки обязаны были возвратиться к немцам, собрав в пути следования к линии фронта сведения о перевозках войск и грузов. Диверсанты были одеты в различную поношенную одежду гражданс¬кого и военного образца, каждому из них было выдано по 400-600 руб¬лей, советские газеты и пропуска для обратного прохода через линию фрон¬та к немцам. Пропуска эти были отпечатаны на узкой полоске тонкой бумаги, завернутой в резину и зашитой в складки одежды. На пропуске на немецком языке был написан следующий текст: «Осо¬бое задание, немедленно доставить в 1ц». Подростки-диверсанты были проинструктированы немцами, что в слу¬чае их задержания на нашей стороне, они как не имеющие никаких доку¬ментов, должны объяснить, что являются эвакуированными или беспри¬зорными. 29 и 31 августа с.г. диверсанты в количестве 29 человек 3 группами с аэродрома в г. Орша вылетели на нашу сторону на самолетах и были сброшены на парашютах в районах гт. Ржев, Гжатск и Сычевка, а также в районах Тульской, южной части Московской, Воронежской и Курс¬кой областей. Ориентируя об изложенном и учитывая, что германская разведка в дальнейшем может использовать подростков для выполнения в нашем тылу аналогичных заданий по диверсии, предлагаю: 1. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки, пропусков, выданных немецкой разведкой, пу¬тем допроса выяснять причины и цели появления их в данном пункте для выявления среди них немецких диверсантов. 2. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую по розыску вражеских разведчиков, а также ориен¬тировать командование частей Красной Армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных забросках немецкой развед¬кой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями для усиле¬ния их розыска. 3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них заявле¬нии о том, что полученные от немцев взрывчатые вещества ими спрятаны или выброшены, немедленно принимать меры к розыску последних, при¬влекая для этой цели в необходимых случаях самих диверсантов. 4. О всех случаях задержания подростков-диверсантов немедленно со¬общать в Главное управление «Смерш»». Начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумов Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Примерно в июле 1943 года к нам в детдом прибыли из бывшего МТС, расположенного в полукилометре от нас, немецкий унтер-офицер и старший лейтенант красной Армии, находившийся в плену у немцев. Собрали нас всех детдомовцев и начали отбирать, которые повзрослее и старших возрастов. Набрали человек 12-13. После отбора объявили, что мы будем работать на МТС. Прибыв туда, занялись работой: пололи картофель и другие огородные культуры. В данной МТС располагались немцы, а так же военнопленные, которые работали так же, как и мы. Не помню число и месяц, когда нас собрали 30 подростков, и унтер-офицер объявил, что все мы поедем в Германию на экскурсию, будем смотреть, как живут германские крестьяне, обследовать горы. Нас, 30 подростков, в городе Кассель поместили в дом, где обучается специально гитлеровская молодежь. Там мы прожили дня четыре, после чего нас отвезли километров на сорок за город, в отдельный двухэтажный дом на берегу озера. Мы, вместе с военнопленными, двумя братьями Бойко и Табалиным, разместились на первом этаже. На втором жили немецкий солдат, унтер-офицер и военнопленный Фролов». Как оказалось, на этом «экскурсия» для 30 подростков из Смоленского детского дома и закончилась. После двух дней пребывания на новом месте унтер-офицер объявил распорядок дня, но не сообщил, с какой целью привезли парней. Распорядок выглядел следующим образом. Подъем в семь утра, полчаса отводилось на туалет и зарядку. С 7 часов 30 минут и до 8 часов - завтрак. Потом четыре часа занятий. С 13 до 14 часов 15 минут - обед. Вечерние занятия продолжались до половины десятого вечера, с ужином в 18 часов, а в выходной ужин переносился на час позже. В 21.30 - отбой. Сложилась целостная система обучения подростков-диверсантов и подростков-шпионов. Разведывательные школы и курсы существовали и в Белоруссии - в Орше и Бобруйске. Они существовали на территории Украины в Донецкой области, в городе Славянске и в поселке Райгородок. В Харьковской обдасти, в поселке Протопопово. На территории России разведшколы и разведкурсы существовали в Смоленске, в Мценске, Белгороде.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер разговаривает с мальчиком из местных жителей во время инспекционной поездки по Белоруссии. В 42-м году после победы советских войск под Москвой руководство «Абвера» приняло решение о передислокации части разведшкол на территорию Германии. Именно так появилась разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте и в Альдеке, недалеко от Касселя. Более известной была школа в Гемфурте. Развешколы и разведкурсы готовили из детей и подростков настоящих профессиоальных разведчиков и диверсантов. Давали азы оперативной работы, обучали детей обращению со взрывчатыми веществами, маскировке, владению военными топографическими картами. Дети умели определять местонахождение штабов Красной армии, понимали, как можно повредить средства проводной связи… Фактически дети обучались всему, чему обучались и взрослые шпионы и диверсанты. Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Прозанимавшись в этой школе некоторое время, немецкий унтер-офицер нам всем объявил, что мы готовимся для переброски в тыл к русским для выполнения задания в пользу немцев, и при этом заявил, что задача будет легкая и бояться нечего. В школе нам преподавали топографию, где изучали по карте Смоленской области расположение лесов, болот, озер, рек, выруб, поля, деревни, города, фронт и другие обозначения на карте топографическими знаками. Так же изучали компас и хождение по азимуту практически на местности. Была и строевая подготовка. В тактическую подготовку входило изучение обороны, действия группы на группу в наступательных действиях, разведка местности, полей, лесов. Одни прятались, другие их искали. Подрывное дело мы практически не изучали. Нам только сообщили, что имеется тол в форме угля, в середину которого заделан капсюль- запал. В обращении он не опасен, взрывается в огне. Но тол нам не показывали». Также подростков один раз вывезли за город Кассель, где все сделали по одному прыжку с парашютом из транспортного самолета. Во время этого десантирования один из подростков получил травму головы и был госпитализирован немцами. Больше он в специальную школу не вернулся…

Русские дети-диверсанты Миша Кругликов и Петя Маренков. 1943 год Чаще всего в задачу подростка-шпиона входило определение дислокации советских частей и соединений на определенном участке фронта, выяснение фамилий командного состава, места расположения и количество огневых позиций. В случае задержания ребенка, сотрудники абвера обязывали его рассказывать определенную легенду… Как правило, это была незамысловатая история о том, как немцы расстреляли отца-коммуниста и вместе с ним мать. Подросток, чтобы отомстить оккупантам, перешел линию фронта и пожелал быть воспитанником одной из воинских частей. Такая легенда создавалась для так называемых «шпионов на вырост». т.е. тех, кого «Абвер» планировал для долгой и активной работы против Советского Союза. Эти дети проходили более длительную и тщательную подготовку. … Обучение под городом Кассель, куда привезли Колю Гучкова и его сверстников, продолжалось 25 дней. Ежедневно подростки получали 300 граммов хлеба, как и остальное население Германии. На завтрак им давали несладкий кофе и 10-15 граммов масла без хлеба, в обед - суп без второго блюда. Ужин повторял завтрак. Правда, иногда в рацион попадало еще и повидло. Практически каждый день будущих «диверсантов» избивал немецкий солдат Герман, а также советские военнопленные: братья Бойко, Иван Табалин и старлей Фролов… Если в гемфуртскую школу воспитанники поступали, как уже говорилось, из детских домов, то в Альдек ребята попадали уже совершенно иным путем. Чаще всего это были те подростки, которых немецкое командование мобилизовало в т.н. Русскую освободительную армию (РОА или, как ее еще называют, Власовскую). Их сгоняли на призывной пункт, там им предписывалось прохождение военной подготовки в лагере, который находился в немецком городе Альдек. В Альдеке вместо лагеря ребята оказывались в развешколе, где им объясняли, что отныне они не будут служить в РОА… Теперь их задача - обучаться разведывательной и диверсионной работе на территории Советского Союза… На шпионскую и диверсионную стезю дети попадали еще одним путем - из концентрационных лагерей, где многие дети находились либо с матерями, либо в отдельных блоках. Достаточно вспомнить фильм «Щит и меч», ту возрастную категорию детей, с которыми работали нацисты. Правда, в фильме показаны гестаповцы. Они тоже работали по линии привлечения детей к разведывательным целям, но абвер подходил к этим задачам более системно и изощренно, причем на начальном этапе пребывания в концлагере, когда эти запуганные, истощенные существа еще не успели адаптироваться к существованию за колючей проволокой под непрерывный лай овчарок… Пережив ужасы концентрационного лагеря, дети соглашались на подобное «сотрудничество»… Особый цинизм заключался еще и в том, что бывший малолетний узник концентрационного лагеря уже имел очень убедительную легенду: дескать, бежал из лагеря и вот подтверждение - татуированный номер на худенькой руке!.. Конечно же - такой ребенок способен вызвать огромное сочувствие у любого советского контрразведчика!

… Обучение для Коли Гучкова закончилось 24 августа 1943 года. На третий день ночью подростки прибыли на аэродром, где старший лейтенант РККА показал им тол, замаскированный под уголь. Вечером следующего дня, была сформирована первая группа из десяти мальчишек, которую прямо в казарме снарядили, пароли и парашюты выдавали у самолета перед самым началом погрузки. Первую группу сбрасывали в районе городов Калинин, Ржев и Сычевка. Остальных диверсантов разделили еще на две группы по десять человек. 31 августа 1943 года каждому диверсанту выдали сумку с толом и продуктами питания, как и в первый раз надели на них парашюты около самолета. Эти группы сбрасывались в Курской и Воронежской областях. Интервал между выброской каждого из парашютистов составлял 20-30 минут. По замыслу немецкого командования они должны были приземляться в 15-20 километрах от железнодорожных станций. Дальше оставалось только дойти до контрольного пункта и подкинуть в уголь взрывчатку. Однако задумкам Вермахта и немецкой разведки не суждено было сбыться. К 12 сентября 1943 года в тылах красной Армии были задержаны 27 подростков-диверсантов, обучавшихся в разведшколе «Авбвера» в Касселе. Все они добровольно сдались в органы контрразведки… Не может не волновать вопрос: как складывались дальнейшие судьбы маленьких шпионов и диверсантов? Реакция наших спецслужб на их действия была беспрецедентно мягкой. Для тех, кто не взрывал и не убивал, особое совещание при НКВД СССР постановило: «Зачесть в наказание срок предварительного заключения и из-под стражи освободить». Часть подростков была отправлена в детские ИТЛ до совершеннолетия. И лишь единицы, те, кто действительно взрывал и убивал, получили сроки от 10 до 25 лет. И еще один немаловажный вопрос: как же обстояло дело у нас? Ведь всем известны пионеры-герои времен Великой Отечественной войны, множество книг и фильмов, посвященных подвигам детей… Согласно архивным документам, можно утверждать с категоричностью императива: никаких подростковых диверсионных школ советская сторона не создавала. И наши дети находили место на войне только по собственной инициативе и в виде исключения… Не секрет, что многие, не достигшие совершеннолетия, подростки рвались на фронт, осаждали военкоматы с заявлениями, подделывали даты рождения… В 43-44 годах уже когда война повернула на Запад, сотрудники советских спецслужб изучали подобные заявления. К тому моменту многие ребята, которые их писали, эвакуировались вместе с родителями из европейской части вглубь территории Советского Союза. В силу того, что они хорошо знали местность, на которой предстояло разворачиваться боевым действиям, их могли из эвакуации, скажем, из Алтая, отозвать в Москву. На базе ОМСБОНа Лосиноостровской, и в том месте, где сейчас находится в Мытищах спортивное стрельбище «Динамо», подготовить в течение 2-3 месяцев, и уже вместе с группой взрослых товарищей направить за линию фронта в хорошо знакомую местность. Там, за линией фронта советские Гавроши совершили бесчисленное количество подвигов. За боевые заслуги тысячи детей, пионеров и комсомольцев были награждены орденами и медалями. Однако напомним, все это происходило исключительно добровольно. (После развала СССР, эту историю "отзеркалили" и сняли "Сволочей", косвенно оправдав нацистскую практику по использованию детей с оккупированных территорий против СССР. Такие вот "творцы" с их собственным "авторским видением", от ред.) Если боевое крещение в родном районе было удачным, то было немало случаев, когда вторая-третья заброска была уже в Чехословакию, в Польшу, даже в Германию. Считалось, что вся совокупность боевых качеств подростка плюс личный боевой опыт делали его, что называется, универсальным солдатом по меркам той, конечно страшной, конечно кровавой, но безусловно великой эпохи и Великой войны. В 1943-м году, когда до победы оставалось еще два кровопролитных года, в стране была создана сеть суворовских и нахимовских училищ, в которые отбирались в первую очередь дети павших на фронте. Исследователям это известно, но широкая публика вряд ли знает, что в системе Суворовских училищ тогда же были созданы Суворовские училища НКВД. Причем, как и в обычных Суворовских училищах, приоритет при поступлении там отдавался детям, потерявшим родителей на фронтах, а также подросткам, которые уже сами имели боевой опыт. Суворовские училища НКВД начали подготовку для поступления в военные, главным образом, в пограничные училища. Курсанты этих училищ проходили стажировку в воинских частях, и порой оказывались в районах боевых действий. Один из примеров. Двое выпускников из Ташкентского Суворовского училища в 45-м году оказались на погранзаставе на Дальневосточной границе, где как раз начались боевые действия… Причем отцы-командиры отпустили их туда, не зная, что война с Японией начнется так быстро. Перед нашими пограничными частями стояла боевая задача – захват, прорыв приграничных японских укреплений. И эти ребята настолько отличились, что командир погранотряда, не имея права наградить их боевыми наградами, поскольку они были прикомандированы, на свой страх и риск подобрал уникальные самурайские японские мечи и наградил ими ребят… О детской разведшколе в Гемфурте управление советской контрразведки СМЕРШ узнало от тех ребят, кто не стал выполнять задание немецкого командования и сдался органам НКВД. В феврале 44-го школа была переведена из Гемфурта в замок Бишофсфельден в 6 км от города Конин, где продолжала вести подготовку агентуры. В этом же году удалось перевербовать одного из преподавателей школы – Алексея Скоробогатова. Скоробогатов выполнил задание СМЕРШ и вывел за линию фронта, к нашим, всех учеников школы и их руководителя Юрия Евтуховича. В начале 1945 года остатки школы переместились в Луккенвальд и объединились с зондерлагерем Абвер-2. Операцию по ликвидации гемфуртской школы курировал Абакумов. О результатах он докладывал лично Сталину. Так закончила свое существование разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте… Журнал «Политика». 2013. №98 Авторы исследования: С. Ю. Униговская, тележурналист, сценарист документального телесериала «Лубянка: секретные материалы» («Тайная война»), лауреат Премии ФСБ России в области кинематографии. Д. Н. Филипповых, капитан первого ранга, академик Академии военных наук, заместитель председателя отделения военной истории Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор. ПС. Добавлю по судьбе многих подростков, о которых шла речь выше. По личному распоряжению Сталина, если эти малолетние диверсанты не запачкали руки в крови и тем более, если перешли на нашу сторону добровольно, к ним карательных мер не применялось. Отправляли их в интернаты для сирот, для дальнейшего обучения и социализации в стране. Так же многих направили в Суворовские училища.

Геббельс с награжденными бойцами разведывательно-диверсионного подразделения.
Фото из книги «Лубянка, 2»

Будучи ослабленной в результате массовых репрессий в 1937–1939 годы, советская контрразведка Центрального аппарата и на местах практически не имела возможности должным образом противостоять хорошо подготовленным гитлеровским спецслужбам. В мае 1941 года в системе Абвера был создан разведывательно-подрывной центр «Штаб Валли». На него возлагалось руководство всеми операциями на будущем советско-германском фронте. При армейских группировках «Север», «Центр», «Юг» были задействованы крупные подразделения Абвера – абверкоманды и подчиненные им абвергруппы. Кроме того, работала отлаженная и разветвленная система органов гестапо и СД.

ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ

К сожалению, наши спецслужбы, как и Вооруженные силы, оказались мало подготовленными к ожидаемой войне с фашистской Германией. В первой военной директиве контрразведывательного Управления НКО от 22 июня 1941 года фашистская Германия не указывалась даже как главный противник, не ставилась задача выявления ее агентуры, основное внимание уделялось обнаружению антисоветских элементов в Красной армии. Лишь на пятый день войны была доведена до сведения всего оперативного и руководящего состава контрразведки директива от 27 июня 1941 года. Это была инструкция к действию на основе заранее подготовленного мобилизационного документа.

Выполняя директиву по заброске агентуры за линию фронта, советская контрразведка теряла в первое время немало людей. Тем же, кому удавалось закрепиться и начать сбор развединформации, передавать ее по назначению было невозможно – радиостанций не хватало, а на пересылку сведений через линию фронта, которая стремительно продвигалась на восток, уходило столько времени, что информация практически обесценивалась. Если кому-то из агентов и удавалось возвратиться на свою территорию, то, как правило, из-за неотработанности способов связи в условиях войны эти люди попадали в КПЗ особых отделов для выяснения личности, где зачастую происходила расшифровка и впоследствии невозможно было использовать их в оперативной работе.

Таким образом, стратегическая инициатива в начале войны была на стороне противника. К тому же во время наступления в его руки попадало много секретных документов, бланков удостоверений и печатей, а из захваченных документов иногда даже выявлялась наша агентура, оставленная на оккупированной территории.

Следует заметить, что в первые дни войны органы НКГБ СССР руководствовались указом президиума Верховного совета от 22 июня 1941 года «О военном положении». Особо важное значение имела совместная директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков. Ею руководствовались и органы госбезопасности. С начала войны остро встал вопрос о сохранении государственной и военной тайны, недопущении распространения через почтово-телеграфную связь разного рода пораженческих, провокационных и клеветнических сообщений, подрывающих обороноспособность и государственную безопасность страны.

Но самой главной задачей для армейской контрразведки и контрразведки органов госбезопасности оставалась борьба со шпионско-диверсионной и иной подрывной деятельностью спецслужб Германии против СССР, а также ликвидация предателей и дезертиров непосредственно в прифронтовой полосе. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что надо было не только выявлять замыслы и агентуру противника, но и обеспечивать перебазирование на восток крупных объектов промышленности, вести работу по маскировке эшелонов при движении их к месту назначения, организовывать партизанские отряды, создавать разведывательно-диверсионные группы, а контрразведчикам транспортных подразделений гарантировать скрытность и безопасность воинских и важных народнохозяйственных перевозок.

Когда же фашистское командование и его разведывательные органы начали забрасывать парашютные десанты и диверсантов, Совнарком СССР принял специальное постановление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами в прифронтовой полосе». В учреждениях и на предприятиях, имевших оборонное значение, устанавливался строгий режим секретности, осуществлялась систематическая проверка сохранности секретов, принимались меры к устранению выявленных недостатков.

В зоне боевых действий и тылах фронтов начали действовать специальные подразделения, осуществлявшие активный розыск шпионов и диверсантов. Важное место в розыске вражеских агентов стала занимать деятельность заградительных служб. Эти службы выявляли на линии фронта и в прифронтовой полосе пункты, где возможны были переправы агентов, и места, где возможна переброска их на нашу сторону. В непосредственной близости от этих мест, а также на выявленных и наиболее вероятных маршрутах движения вражеских агентов от линии фронта в наш тыл выставлялись засады и подвижные посты. Подразделения заградительных служб широко использовались и при прочесывании местности.

ВЫЯВЛЯТЬ И РАЗОБЛАЧАТЬ

В связи с активными попытками спецслужб противника подорвать боеспособность Вооруженных сил ЦК ВКП(б), Совнарком СССР и Государственный комитет обороны обязали органы контрразведки принять необходимые меры к созданию условий, исключающих возможность безнаказанного перехода вражеских агентов через линию фронта, сделать ее непроницаемой для шпионов и диверсантов, оберегать планы военного командования, вести решительную борьбу с трусами, паникерами и распространителями провокационных слухов, обеспечивать охрану шифров и эвакуацию архивных документов. Одной из практических задач контрразведки являлось создание оперативных групп и резидентур для организации разведывательной и диверсионной работы в тылу противника. Агентура НКГБ нацеливалась на проникновение в расположение немецких войск, на участие в партизанском движении и на подпольную работу.

Несмотря на то что органы госбезопасности к началу войны еще не оправились от ежовских чисток и не успели даже завершить реорганизацию, соответствующую условиям военного времени, контрразведка помогла все же советскому командованию в укреплении боеготовности частей и соединений, а также в пресечении действий вражеской агентуры. Например, в ходе битвы под Москвой она обезвредила свыше 300 агентов и более 50 разведывательно-диверсионных групп противника. Всего на Западном фронте в 1941 году военные контрразведчики и войска НКВД по охране тыла задержали и разоблачили свыше тысячи шпионов и диверсантов. Попытки фашистской разведки внести дезорганизацию в управление советскими войсками на центральном направлении, нарушить работу фронтовых и прифронтовых коммуникаций потерпели провал.

К началу 1942 года органы госбезопасности в короткий срок сумели пополнить свои ряды и приложить все силы для беспощадной борьбы со спецслужбами фашистской Германии по всем направлениям контрразведывательной деятельности.

Выявление и разоблачение шпионов и диверсантов фашистской разведки – дело сложное и трудное, потому что гитлеровцы прибегали к самым изощренным способам маскировки своих лазутчиков. Надежную систему их выявления создал тогда контрразведывательный отдел столичного НКВД. В знаменитом особняке графа Растопчина постоянно дежурила опергруппа, возглавляемая подполковником госбезопасности Сергеем Михайловичем Федосеевым. С поступлением сигналов от населения о состоявшейся выброске немецких парашютистов сотрудники группы немедленно отправлялись на место вероятного приземления и организовывали их поиск и задержание. Особенно сложными и порой опасными для контрразведки являлись операции по розыску и аресту шпионско-диверсионных групп большой численности.

К концу 1942 года контрразведка в основном преодолела трудности, вызванные слабой подготовленностью к войне, выработала к этому времени систему собственных оперативных, предупредительных мер борьбы со шпионской, диверсионной и иной подрывной деятельностью противника. Гитлеровской разведке так и не удалось добыть информацию о замыслах Ставки Верховного главнокомандования по подготовке крупных наступательных операций советских войск.

Особенно усердствовали вражеские спецслужбы в 1942 году на Сталинградском и Кавказском направлениях, забрасывая туда основную массу шпионов. Неоднократно выбрасываемые с немецких самолетов хорошо обученные в Варшавской и Полтавской диверсионных школах лазутчики получали задание осуществить взрывы переправ на Волге в районе Сталинграда, организовать крушение воинских эшелонов на участках Сталинград–Астрахань–Кизляр, а также в Приволжском бассейне и на озере Баскунчак. Для захвата нефтеперегонного завода в Грозном был выброшен диверсионный отряд в 25 человек под командованием лейтенанта Ланге. Однако благодаря слаженной работе военной контрразведки и территориальных органов госбезопасности этим планам вермахта и лично начальника генерального штаба Гальдера не суждено было сбыться. Только в течение января–ноября 1942 года территориальные органы разоблачили и захватили в этом регионе 170 вражеских агентов.

В том же 1942 году советская контрразведка впервые получила от арестованных офицеров германской разведки сногсшибательные сведения о том, что фашисты намерены подготовить для заброски в советский тыл агентуру с заданием по бактериологической диверсии. Для этого в специальных лабораториях и институтах, по показаниям арестованных, якобы в самой Германии и на оккупированной территории одной из европейских стран велись разработки по выращиванию бактерий чумы, холеры и брюшного тифа. Ампулами с такими бактериями планировалось снабдить гитлеровских агентов для заражения питьевых источников в пунктах наибольшего скопления частей Красной армии и в крупных промышленных зонах Советского Союза.

Когда заброшенный в тыл противника спецотряд чекистов под командованием подполковника госбезопасности Станислава Ваупшасова добыл и подтвердил сведения, что фашистское командование направляет на фронт первую партию химических артиллерийских снарядов, весь мир узнал о преступных замыслах гитлеровцев. Гневный протест мировой общественности и серьезное предупреждение об ответных мерах, сделанное антигитлеровской коалицией трех стран – СССР, США и Великобритания, не позволили фашистской Германии начать химическую войну.

Следует заметить, что советской контрразведке пришлось вести весьма напряженную работу по розыску вражеской агентуры по ориентировке Второго управления НКГБ СССР, в которой пофамильно указывался список лиц, переброшенных или подготовленных Германией к переброске в советский тыл. На розыск их был мобилизован весь агентурно-осведомительный аппарат территориальных органов, проводились массовые проверки подозрительных лиц, облавы и обыски.

Не менее драматичной, ожесточенной и кровавой была схватка с диверсионным фашистским отрядом, в который входили более 300 солдат и офицеров, переодетых в красноармейскую форму. Они проникли на Западном фронте в район расположения соединения генерала Павла Белова, чтобы захватить его штаб, а затем внести дезорганизацию в управление и действия советских войск. Аналогичную операцию фашистская разведка с таким же заданием, но гораздо большими силами в 529 человек планировала осуществить в Белоруссии, но замыслам гитлеровского командования не суждено было сбыться: значительная часть диверсионных отрядов была уничтожена, а другая – захвачена в плен.

СХВАТКА НА КАСПИИ

После сокрушительного поражения немцев под Москвой Абвер и Цеппелин активизировали агентурную деятельность. Чтобы сбить эту активность германских спецслужб, ввести их в заблуждение и выявить враждебные замыслы гитлеровского командования, советская контрразведка решила провести крупномасштабные операции «Монастырь» и «Березина».

Только благодаря умелым, хорошо спланированным действиям Смерша и контрразведки органов госбезопасности, Абвер сработал фактически вхолостую, терпя одно поражение за другим. Это и явилось главной причиной его ликвидации за несколько месяцев до окончания войны. Более длительной оказалась враждебная деятельность другой гитлеровской спецслужбы – Цеппелин, которая пыталась нанести серию мощных диверсионных ударов в глубоком тылу СССР. Разработанная Цеппелином крупная операция под кодовым названием «Волжский вал» должна была с помощью диверсантов вывести из строя коммуникации, связывающие с фронтом Урал, Сибирь, Среднюю Азию и другие тыловые районы, взорвать мосты через Волгу, реку Урал и провести диверсии на наиболее важных оборонных объектах. Так, в ночь на 3 мая 1944 года в направлении города Гурьева проследовал самолет без опознавательных знаков и обстрелял из пулемета в Каспийском море советские пароходы «Калинин» и «Роза Люксембург». А 6 мая уже два неопознанных самолета сделали то же самое и, удаляясь в сторону Гурьевской области, сбросили еще несколько парашютистов. Прибывшие на обстрелянные пароходы местные контрразведчики провели исследование обнаруженных осколков и пуль. Они оказались немецкого производства.

При проведении поисковых мероприятий опергруппа обнаружила в Гурьевской области в местечке Саракаска свежую стоянку людей у колодца, около которого валялись банки из-под консервов, окурки и огрызок немецкого карандаша. Прочесывание местности было продолжено. В нескольких километрах от первой стоянки при подходе к полуразрушенному дому опергруппа наткнулась в сумерках на неизвестных лиц, которые обстреляли поисковиков из пулеметов и автоматов и, пользуясь темнотой, скрылись в неизвестном направлении.

После первого боевого столкновения было вызвано из Гурьева подкрепление. Поиски лазутчиков были продолжены, и 15 мая на заброшенной ферме колхоза имени С.М.Кирова были обнаружены два диверсанта, назвавшиеся Садыком и Эвальдом. Оба признались, что почувствовали безнадежность своих предстоящих действий и потому решили сдаться. На предварительном допросе задержанные дали следующие показания.

Группа, от которой они отстали умышленно, состояла из 14 человек и руководил ею обер-лейтенант германской армии Агаев. Он по собственной инициативе отобрал «чертову дюжину» хорошо изученных им крепких русских пленников и предложил немцам создать «национальный легион». Фашисты, убедившись в надежности подобранных Агаевым людей, склонили их к заброске в советский тыл. В процессе подготовки в специальной школе в Люккенвальде перед ними ставилась задача по ведению разведывательно-подрывной работы на территории Казахстана, в прилегающих к Каспийскому морю областях России, а также в Туркменской и Азербайджанской ССР.

В числе немецких офицеров, являвшихся их инструкторами-переводчиками, были Ярослав Струминский и некий Граев. После окончания школы агаевцев снабдили липовыми паспортами, набором различных фиктивных документов, бланков с печатями и штампами советских воинских частей и соединений Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов, деньгами, портативным типографским станком и двумя радиостанциями с запасными средствами питания. Лазутчиков вооружили советскими автоматами, пистолетами, боеприпасами, гранатами, подрывными и зажигательными средствами. Все это было заложено на месте приземления в схроны, которые в дальнейшем предназначались для других диверсионных групп. О сроках и местах выброски этих групп задержанным не было известно.

Помимо основного задания по совершению диверсионных акций на нефтепроводах и железнодорожном транспорте, сбору данных о расположении военных заводов диверсантам вменялось в обязанность взрывать склады с боеприпасами и горючим, вносить дезорганизацию в работу промышленных объектов и в управленческую деятельность, проникать в штабы и воинские подразделения Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов. Отдельной особо подготовленной группе лиц из числа диверсантов рекомендовалось внушать советским людям, что Сталин и его военное командование намерены сдать Москву немцам, сеять панические слухи и при удобно складывающейся обстановке травить солдат и офицеров продовольственными брикетами с ядами.

Отправив задержанных в областной центр, командир поисковых групп сообщил по рации в управление МВД о первичных показаниях Садыка и Эвальда и попросил срочно направить еще одну оперативную группу чекистов в урочище Саракаска для изъятия тайника со шпионской экипировкой, оружием и боеприпасами, а также для оцепления и захвата на месте приземления при выброске очередной партии лазутчиков.

В процессе дальнейшей зачистки местности были задержаны в Байганинском районе еще пять фашистских прихвостней, остальные семеро, по показаниям арестованных, ушли в район нефтекачки. Там их и встретили астраханские и гурьевские контрразведчики. На предложение сдаться диверсанты ответили сильным пулеметным огнем. Завязалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой были убиты обер-лейтенант Агаев и пять человек из его группы. Оставшийся в живых радист Мухамадиев после допросов и его идеологической обработки использовался впоследствии для завязывания оперативной игры с Берлинским разведывательным центром в целях дезинформации германского командования.

Впоследствии нашли свое подтверждение и сведения Садыка и Эвальда. Фашисты действительно забросили в район урочища Саракаска еще трех лазутчиков. Они должны были проникнуть на Южный и Средний Урал и собирать информацию о расположении военных объектов, особо режимных заводов, видах выпускаемой продукции и отслеживать отгрузку ее в районы боевых действий. Однако все трое были захвачены органами госбезопасности на месте приземления.

После такого провала руководители Цеппелина, пытаясь поправить свое положение, в 1944 году приступили к подготовке новой крупной операции под названием «Римская цифра II». Через некоторое время на территорию Калмыкии был заброшен большой диверсионный отряд. В зафиксированный чекистами район заброски была оперативна направлена группа местных контрразведчиков. Они уничтожили большую часть диверсантов, а оставшихся взяли в плен.

Только в 1943 году из 19 диверсионных групп, заброшенных Цеппелином в советский тыл, 15 были ликвидированы раньше, чем приступили к выполнению заданий. После такого провала рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер вынужден был признать, что главную задачу по проведению диверсионно-подрывной работы в советском тылу Цеппелин не выполнил.

За всю войну немецким спецслужбам не удалось совершить ни одной серьезной диверсии в советском тылу, потому что наша контрразведка надлежащим образом организовывала выявление и разоблачение забрасываемой в тыл СССР фашистской агентуры. В результате оперативно-разыскных мер только территориальные органы контрразведки задержали 1854 агента-парашютиста, треть из них – с радиостанциями.

ЧЕРЕЗ ЛИНИЮ ФРОНТА

Большую работу провела контрразведка страны и по заброске в тыл противника советских оперативных групп, по проникновению в фашистские спецслужбы и их разведывательно-диверсионные школы, по внедрению наших людей в их агентурную сеть. Так, агент Гришин, переброшенный за линию фронта, был, естественно, задержан немцами, завербован и после обучения в разведшколе возвращен в СССР с их заданием. «Выполнив» его, он снова вернулся к немцам. На этот раз руководство фашистской разведшколы рекомендовало его на штабную работу в нужном нам серьезном разведоргане противника. Прослужив там несколько месяцев и собрав установочные данные на 101 вражеского разведчика с их фотокарточками, Гришин доставил эти ценные материалы в советскую контрразведку.

Забрасываемые за линию фронта наши люди и перевербованные немцы выполняли там задания, не рассчитанные на длительное оседание. Они выполняли их в ближайшем тылу противника и возвращались в СССР с интересующими советское командование сведениями. Но чаще всего они засылались на длительный период для выполнения наиболее важных операций по вербовке сотрудников вражеских спецслужб; по склонению обучавшихся в спецшколах курсантов к явке с повинной в случае их переброски в СССР; к установлению лояльно настроенных к советской власти немецких офицеров и лиц, связанных с немецкими контрразведывательными органами; к выявлению предателей, карателей и гитлеровских пособников, а также к добыванию секретной информации о готовящихся крупных операциях противника на театре военных действий и о планируемых карательных действиях против партизанских отрядов.

Всего по линии зафронтовой работы органами контрразведки были подготовлены и заброшены во вражеский тыл более 2200 оперативных групп, от них поступило 4400 важных разведывательных сообщений, в том числе о подготовке наступления в районе Орла и Курска, что позволило упредить удар противника. Только в июне 1944 года в тылу немцев действовало 118 опергрупп общей численностью в 7 тыс. человек. Их подрывная деятельность выражалась за один месяц в следующих цифрах:

≈ пущено под откос 193 эшелона с живой силой и вооружением;

≈ уничтожено и повреждено 206 паровозов и 11 танков;

≈ убиты и ранены около 14 тыс. немцев.

В борьбе с фашистскими разведорганами немаловажную роль сыграли мероприятия контрразведки по дезинформации противника. Наиболее эффективно они осуществлялись путем ведения радиоигр с противником из глубокого тыла. Для передачи дезинформации использовались, как правило, захваченные нашей контрразведкой агенты вражеских спецслужб со своими рациями. После обработки и вербовки они работали под диктовку советских органов безопасности.

В результате только одной радиоигры «Подрывники» была вызвана от немцев и арестована при явке на обусловленное место группа агентов германской разведки в составе семи человек. Потом по их ложному вызову немцы сбросили в помощь им еще пять агентов, один миномет, восемь пулеметов, 37 винтовок и пистолетов, 800 кг взрывчатых веществ, 90 гранат, ящик противопехотных мин, две коротковолновых радиостанции, компасы, ракетницы, фиктивные документы и большую сумму советских денег. Сумев привлечь радистов на свою сторону, контрразведка продолжала оперативную игру с противником, вводя в заблуждение и фашистское командование, и его разведывательные службы.

Все радиоигры, а тексты их утверждались Генштабом и Ставкой Верховного командования, по целям и используемым силам и средствам являлись крупными чекистскими операциями, в процессе которых решались задачи стратегического и тактического характера, они открывали советской контрразведке широкие возможности для осуществления оперативных комбинаций по перехвату каналов и линий связи с гитлеровскими спецслужбами, выявлению и ликвидации их агентуры, действовавшей в тылу СССР и в прифронтовой полосе. В процессе ведения радиоигр выяснялись планы и практические действия вражеской разведки, замыслы немецкого командования. В отдельные периоды войны советской контрразведкой и Смершем велось одновременно до 70 радиоигр из глубокого тыла и вблизи фронта.

Бывший начальник отдела Абвер-3 генерал-лейтенант Бентевеньи на допросе 28 мая 1945 года показал: «Исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным врагом┘ По данным, которыми располагал Абвер, почти ни один заброшенный в тыл Красной армии немецкий агент не избежал контроля советских органов, в основной массе вся немецкая агентура была арестована русскими, а если и возвращалась обратно, то зачастую была снабжена дезинформационными материалами».

Еще определеннее высказался на следствии начальник штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии фельдмаршал Вильгельм Кейтель: «Мы ни разу не получали достоверных данных от своей разведки, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие разрабатываемых военных операций┘ Военные сведения, добытые возвращавшимися из советского тыла нашими разведывательными группами, практически не представляли никакой ценности┘»

Период оккупации фашистами города Сталино — с 20 октября 1941 года по 8 сентября 1943 года — является одной из самых трагических страниц истории современного Донецка. Тогда нацистами было уничтожено более 30 тыс. мирных жителей и подпольщиков, были расстреляны и умерли в лагерях для военнопленных на территории города примерно столько же солдат Красной Армии, практически полностью была разрушена промышленность столицы Донбасса.

Чтобы понимать, как действовали оккупационные власти в нашем городе, необходима информация, позволяющая более точно оценить нанесенный врагом ущерб. Документов того страшного периода сохранилось не так уж и много. Только совсем недавно начали появляться новые данные, почти семь десятилетий хранившиеся в самых засекреченных архивах спецслужб.

Общая информация о немецкой военной разведке

В этой статье мы публикуем с некоторыми авторскими дополнениями текст документа, долгие годы находившегося на секретном хранении в Центральном архиве сначала Комитета госбезопасности СССР, а затем ФСБ России и только в 2007 году опубликованного в книге «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Том 5».

Речь идет об ориентировке Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта о деятельности органов германской военной разведки и контрразведки на юге советско-германского фронта. 25 февраля 1944 года ее подписали зам. начальника Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта полковник Проскуряков и зам. начальника 2-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта майор Дидусь.

«Разведывательную и контрразведывательную работу, организацию диверсий, саботажа и иной подрывной деятельности в тылу Красной Армии, а также обработку добытых сведений о политическом и экономическом состоянии нашего тыла ведет абвер — германский военный разведывательный и контрразведывательной орган.

Абвер подразделяется на три основные части: абвер-1 — разведка, абвер-2 — организация подрывной деятельности (диверсии, террор, восстания) и разложение войск противника, абвер-3 — контрразведывательная работа в частях германской армии на временно оккупированной немцами территории и проникновение в разведывательные органы противника.

Абвер на фронте имеет свои периферийные органы. Армейским группировкам придаются абверкоманды (разведывательные, диверсионные, контрразведывательные), армиям и армейским корпусам — абвергруппы. Номера команд и групп абвер-1, абвер-2 и абвер-3 соответственно начинаются на 1, 2, 3. На юге советско-германского фронта (исключая Крым и Черноморское побережье) при армейской группе «Зюйд» («Юг») действуют следующие органы абвера: абверкоманда-101, абверкоманда-102, абверкоманда-103 ».

Предположительно в 1942 году начальник военной разведки вермахта адмирал Канарис (в черном плаще) побывал с визитом в Сталино.

Корреспондент «ДН» прошелся по указанным в донесении «Смерша» адресам в нашем городе, и после этого можно было бы добавить в документ, что абвергруппы располагались вблизи лагерей для военнопленных солдат Красной Армии. Судите сами…

Абвергруппа-101 (разведка)

«В 1943 году абвергруппа размещалась в городе Сталино в поселке шахты №9 «Капитальная» и занимала помещение поликлиники — пять зданий. Два из них использовались как казармы для перебежчиков и военнопленных (до 100 человек), содержавшихся при разведоргане и являвшихся базой для вербовки агентуры. Путем допросов перебежчиков и военнопленных собирались разведсведения о Красной Армии и состоянии нашего тыла.

Для этой же цели в наш тыл забрасывалась агентура, которая готовилась на созданных при группе разведкурсах. На курсах обучались одновременно до 20 агентов, завербованных из числа преступного элемента в лагерях военнопленных… Кроме разведывательной работы группа вела активную борьбу с партизанским движением, формируя для этого карательные отряды из числа враждебно настроенных к Советской власти военнопленных и гражданских лиц…

Главный агент группы Пушкин — уроженец Одессы, бывший граф, белоэмигрант Александр Сергеевич Малишевский. В марте 1943 года группа была на переформировании в городе Вороновица Винницкой области (там, в 20 км от Винницы, находилась штаб-квартира Рейнгарда Гелена — начальника разведывательного отдела «Иностранные армии Востока» Генерального штаба Сухопутных войск вермахта. Там же одно время располагалась и секретная супергруппа, которую возглавлял знаменитый фашистский диверсант Отто Скорцени. — Прим. автора ). После прибытия из Вороновицы в Сталино группа имела оперативные подразделения в Таганроге, Алчевске. Агентура авбергруппы-101для обратного перехода на сторону немцев снабжалась паролем «Айнс-це-Пушкин ».

Здесь надо отметить, что члены всем известной в Донецке подпольной организации Матекина, Скоблова и Орлова были отчаянно смелыми людьми, ведь они боролись с оккупантами как раз в том районе, где и располагалась абвергруппа-101. Понятное дело, что фашисты хотели сохранить своих агентов в секрете и очень рьяно боролись с подпольем. Вероятно, это было одним из факторов, повлиявших на судьбы наших мужественных борцов с нацистами, многие из которых были схвачены и затем расстреляны или сброшены в шурф шахты №4/4-бис на Калиновке.

Сегодня на месте, где находилась поликлиника поселка шахты №9 «Капитальная», уже нет никаких следов, напоминающих о ней. Даже не каждый из старожилов может о ней вспомнить. По-видимому, здание снесли еще в начале 50-х годов прошлого века. Некоторые из жителей поселка, которые приехали в эту местность в 1955 году и строили свои личные дома, только припомнили, что на месте поликлиники в то время лежали кучи разбитого кирпича.

Этот шахтерский поселок очень интересен для любителей истории. Здесь спокойно можно окунуться в 50-е годы прошлого века и даже в дореволюционный период. На улицах Орлова, Заветной, Блюхера сохранилось еще много домов постройки начала ХХ века. Крыши их до сих пор покрыты черепицей еще с ятями. Попадаются изделия предприятий с клеймами «Б.М.» из Авдеевки, «С. Малашко» из Очеретино и «С. Ващинкины» из Петропавловки.

(например производства завода Ващинкиных из Петропавловки Павлоградского уезда) часто встречается на крышах жилых домов поселка шахты 9 Капитальная в современном Донецке

Абвергруппа-201 (полевая почта №08959)

«Придана 6-й немецкой армии, подчинена абверкоманде-201. Группа занимается переброской в наш тыл диверсантов, разведкой переднего края нашей обороны и захватом языков. Агентам-диверсантам также поручается проводить разложенческую работу среди военнослужащих Красной Армии и местного населения.

В 1943 году до отступления из Донбасса авбергруппа-201 дислоцировалась в Сталино на 13-й линии в домах №№105, 107, 108, 111, 112, 113, на Ларинке (заводской район города) и Петровке (шахтерский район города). Начальник абвергруппы — капитан немецкой армии Шлегель ».

Сейчас на месте зданий, в которых фашисты готовили диверсантов, стоят многоэтажки, но на бывшей 13-й линии (современная улица Трамвайная) еще сохранилось несколько домов довоенной постройки, аналогичных тем, в которых размещалась абвергруппа-201.

Абвергруппа-304 (контрразведывательная деятельность)

«Подчинена абверкоманде-305 и придана 6-й армии. Раньше находилась в Харькове (дальше идет пропуск в документе). С 15 февраля до начала сентября 1943 года группа дислоцировалась в Сталино на 5-й Александровке в домах №№14, 25, 26, 28, 29, 32, 33, 35, 37, 39, 40. Из Сталино группа передислоцировалсь в село Покровское, затем в село Ромеяки (район Чаплино) Запорожской области.

Основная задача абвергруппы-304 — борьба с советской агентурой, партизанами. Для этого группа имеет агентурную сеть из числа перевербованных, задержанных или явившихся с повинной разведчиков и партизан и из числа антисоветски настроенных местных жителей…

Агентов из числа бывших разведчиков и партизан группа использует как опознавателей и для внедрения в наши разведывательные и контрразведывательные органы, партизанские отряды и штабы партизанского движения. Таким образом, агентура группы перебрасывается в наш тыл только в контрразведывательных целях, зачастую под видом возращающихся из тыла противника по выполнению задачи.

По разрешению вышестоящих органов группа имеет право перевербовывать разведчиков-радистов, проводить радиоигры и радиодезинформацию (дальше снова пропуск в документе). Помимо всего этого абвергруппа имеет и свою агентуру в лагерях военнопленных для выявления разведчиков, командиров и политработников Красной Армии ».

Напомним, что совсем рядом — возле бывшего ДК им. Ленина (ныне Дворец металлургов) — находился печально знаменитый лагерь для военнопленных советских солдат. По официальным архивным данным 60-х годов прошлого века, в нем погибло от 11 до 13 тыс. человек.

Абвергруппа располагалась в домах еще дореволюционной постройки.

Как сообщили корреспонденту «ДН» нынешние жители 5-й Александровки, что находится в Ленинском районе Донецка, в одноэтажном кирпичном доме №14 был общий двор на пять семей. Они проживали там до сноса здания в середине 70-х годов прошлого века, затем им дали квартиры в многоэтажках в новых микрорайонах. Дома №№26 и 28 перестроены, но основные элементы дореволюционной постройки еще просматриваются. Другие дома по виду уже послевоенные.

Интересную легенду рассказывают жители 5-й Александровки о доме №9 (сегодня там сохранились только остатки одной стены с крыльцом, хотя видно, что он был добротным и сделан из хорошего кирпича). Люди говорят, что якобы там жил то ли пивовар из Юзовки, то ли бухгалтер юзовского завода. Все может быть…

Послесловие

Кто-то из читателей может спросить: а есть ли необходимость точно знать, что делала разведка вермахта в Сталино и в каких местах располагались ее подразделения? Всем известно, что советская контрразведка по всем параметрам переиграла немецкий абвер. Так, из 150 разведывательных и диверсионных групп, подготовленных с октября 1942 года по сентябрь 1943 года абверкомандой-104, обратно вернулись только две, принесшие незначительную информацию. Остальные агенты либо были выловлены «Смершем», либо сразу после выброски сами явились в НКВД.

Однако как автор статьи я считаю, что любая информация того времени очень важна, ведь благодаря ей профессиональные историки могут найти новые документы, которые помогут установить судьбу или расскажут о трагической доле тысяч невинных жертв. И надо признать, что дело это будет нелегким и очень трудным. Ведь в том же некогда секретном документе есть упоминание, что параллельно с органами абвера разведывательную и подрывную деятельность вела также служба безопасности СД при имперском руководителе СС Гиммлере.

Именно ее зондеркоманда №6 проводила массовые казни жителей города Сталино.

Об этом имеется очень мало достоверной информации не только в наших архивах, но и зарубежных. Но это уже другая история, которая еще ждет своих исследователей…

Работа немецкой разведки в годы Великой Отечественной войны сегодня окружена множеством мифов. Один за одним на экраны телевидения выходят сериалы, рассказывающими о том, как немцы якобы чуть не взорвали Кремль, которого спасло только чудо, как вражеским шпионам удалось внедриться чуть ли не не самые верхи нашего военного и политического руководства... Апофеозом же может служить фильм «Шпион», судя по которому, немецкий супер-агент чуть ли не шантажирует Сталина... с пистолетом в руке?! И струсивший Сталин поддаётся шантажу...

В общем, легендарному агенту 007 — стараниями наших отечественных кино-фантазёров — точно не тягаться с вездесущим и всемогущим германским абвером!

На самом деле всё было куда прозаичнее. Немецкая разведка несомненно была очень профессиональной структурой, однако в итоге она проиграла советской контрразведке. Главным образом потому, что слишком высокомерно относилась к своему противнику и точно недооценила ни его потенциал, ни его возможности.

Для примера приведу отрывок из моей книги «По следу Вервольфа» , рассказывающей о работе советских спецслужб в военное время. Книга написана на архивных материалах Нижегородской (Горьковской) области...

Если завтра война

Тайная война между нашими и германскими спецслужбами в 20-ом столетии, можно сказать, не прекращалась ни на мгновенье. Даже в относительно период мирного сосуществования 20-ых — начала 30-ых годов разведки обоих государств внимательно наблюдали друг за другом. И также не менее тщательно собирали политическую, техническую, экономическую и иную информацию о противоположной стороне.

За такими объектами, как город Горький шпионское наблюдение главным образом вели германские фирмы и концерны, которые в период НЭПа активно работали по различным экономическим договорам с советской стороной. Судя по сводкам ОГПУ-НКВД начала 30-ых годов, почти каждого немецкого инженера и специалиста, прибывавшего в нашу страну, можно было в той или иной мере подозревать в разведывательной деятельности. И такого рода подозрения были отнюдь не беспочвены! Россия имела уже печальный опыт разведывательной деятельности германских фирм — во время Первой мировой войны, когда Берлин через своих промышленников и банкиров получал из Российской империи массу ценной информации. Эта «традиция» продолжилась и в советские годы.

Уже во время Великой Отечественной войны в Горьком был арестован инженер Рихард Фокс. Как оказалось, в 1931 году он был завербован разведкой Германии, а на следующий год Фокс выехал в Советский Союз как иностранный специалист. Буквально сразу он начал снабжать своих шпионских начальников информацией о предприятиях, в которых ему пришлось работать. Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, Фокс попросил политического убежища и получил советское гражданство. Но «политическое убежище» было только прикрытием для продолжения разведывательной деятельности.

Надо сказать, что Фокс не только шпионил, но и вербовал наших инженеров. Так, в 1935 году ему удалось завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжёлой промышленности СССР Самойловича, который вскоре выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И скоро оттуда в германское посольство потекла важная информация оборонного значения.

Сам Фокс перед войной устроился работать инженером-механиком Горьковского треста «Мельстрой». Там его осенью 1941 года и арестовали горьковские чекисты, собравшие к тому времени исчерпывающие данные об истинном облике немецкого «антифашиста»...

Как известно, Гитлер питал патологическую ненависть к Советской власти. Поэтому после захвата им власти отношения между СССР и Германией коренным образом изменились. Экономическое сотрудничество фактически было прервано, свернули свою работу и немецкие фирмы. С этого момента немцы потеряли возможность вести разведывательную деятельность с легальных позиций, особенно в промышленных центрах Советского Союза. А это значит, что Германия больше не имела возможности правильно оценить оборонно-промышленный потенциал нашей страны.

Впрочем, Гитлеру этого и не требовалось. Он с глубоким презрением относился к России и к населявшим её народам. Он именовал нашу страну не иначе как колоссом, стоящим на глиняных ногах. По его мнению, Советский Союз рухнет при первых же ударах германских войск, и потому не стоит уделять пристального внимания потенциалу нашей страны. «Россия находится лишь в стадии формирования своей военно-промышленной базы», — самоуверенно заявлял Гитлер в 1940 году.

Отсюда и новые задачи, которые были поставлены германской разведке — вести шпионаж главным образом в тактической зоне будущего наступления немецких войск. Это не более 300-500 километров вглубь от советской западной границы. Остальное, по мнению Гитлера, само упадёт в его руки, как «спелое яблоко», сорванное быстрыми победами немецкого оружия.

В этих планах город Горький рассматривался лишь как один из пунктов продвижения немецкой армии на восток. По плану «Барбаросса» наш город был конечным этапом победного марша группы армий «Центр», после чего должна была последовать немедленная капитуляция Советского Союза.

Поэтому основное внимание немцы стали уделять разведывательно-диверсионной подготовке своих агентов, призванных после начала войны парализовать тылы Красной Армии. В одном из секретных документов, подготовленных Управлением НКГБ весной 1941 года говорилось:

«Германская разведка со второй половины 1940 года резко активизировала свою работу на территории СССР. Вся работа немцев приняла характер подготовки к военным действиям и проводилась в направлении создания диверсионных групп и банд для действия в тылу Красной Армии; установления ориентиров для бомбардировки объектов оборонного и государственного значения; подготовки кадров сигнальщиков, облегчающих немецкой авиации бомбардировку в ночное время намеченных им целей; подготовка террористических актов против высшего комсостава РККА; создания в советском тылу сети радиостанций для связи на военное время... Германской агентурой ведётся широкая вербовочная работа в западных областях УССР, БССР и Прибалтики».

Как видно, задач под глубокой тыловой разведки нашей страны враг перед собой либо не ставил, либо отводил им второстепенное значение...

Однако объяснить это можно не только самодовольством Гитлера, свято верившего в победную мощь германского оружия. При Сталине в Советском Союзе в силу разных причин существовал сильнейший контрразведывательный режим. Особенно на промышленных и военных объектах. Поэтому проникнуть туда вражескому разведчику было чрезвычайно трудно, а то и просто невозможно. «Жалобы» на такой контрразведывательный режим можно встретить в послевоенных мемуарах выживших начальников немецкой разведки.

В 1938 году решением советского руководства были закрыты германские консульства во всех крупных городах страны (кроме Москвы) - Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Тбилиси, Новосибирске и Владивостоке. Причина закрытия — эти консульства являлись центрами германского шпионажа. Именно через них немецкая агентура в российской провинции держала связь с Германией. С закрытием консульств связь с агентами по большому счёту была утеряна. А шпион без связи не представлял советской стороне практически никакой угрозы. Это сразу же сказалось на эффективности глубинной разведки Германии...

Когда главному германскому резиденту в Советском Союзе, военному атташе немецкого посольства Эриху Кёстрингу из Берлина прислали многочисленные вопросы, которые должны были высветить общее военно-экономическое положение нашей страны, то Кёстринг не смог ответит ничего вразумительного. В своём письме на имя своего начальства он так объяснил это:

«Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдалённо связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создаётся впечатление, что русские снабжают всех иностранных атташе набором ложных сведений».

Кёстринг был вынужден черпать нужную информацию из весьма скудных и весьма ненадёжных источников — использовать материалы открытой советской печати и обмениваться мнениями с военными атташе других стран.

Не помогли немцам и попытки заброски нелегальной агентуры через советскую границу. Если верить свидетельствам очевидцев, то и здесь враг терпел неудачу. В канун войны немецкая разведка при всём её старании так и не удалось проникнуть вглубь СССР, ибо её агенты в подавляющем большинстве случаев перехватывались ещё на границе. В 1945 году на допросе начальник штаба верховного главнокомандующего Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель признался:

«До войны и в её ходе данные, поступавшие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьёзное воздействие на развитие военных операций. Например, на так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР».

Чертёжники и диверсанты

Навёрстывать упущенное немцам пришлось уже после начала войны. В сентябре 1941 года адмирал Канарис совершил поездку на Восточный фронт, после чего сделал для себя вывод о том, что молнеиносная война, на которую рассчитывал Гитлер, провалилась. И провалилась главным образом по причине недооценки мощи Красной Армии, патриотизма советского народа и уровня развития русской оборонной промышленности.

Возвратившись в Берлин, Канарис издал приказ, обязывающий все подразделения абвера принять активные меры к стремительному наращиванию разведывательной активности глубоко за пределами фронтовой полосы. Повышенный интерес для немцев теперь представляли районы Кавказа, Поволжья и Урала, все размещённые здесь военные и хозяйственные объекты.

Горький снова стал интересовать немцев как важный промышленный объект России...

Историческая справка. Ведущая шпионская роль в нацисткой Германии отводилась военной разведке — абверу, которым руководил адмирал Вильгельм Канарис. Благодаря его личным усилиям небольшой отдел военного министерства Германии абвер (в переводе — отпор, защита) превратился к началу Второй мировой войны в мощное разведывательное ведомство — как верно отметил один историк, «защита» обернулась в весьма агрессивный инструмент нападения. Центральное управление военной разведки, именуемое «Абвер-заграница» подразделялось на абвер-1, абвер-2 и абвер-3. Абвер-1 ведал организацией сбора разведывательной информации, абвер-2 осуществлял диверсионные и террористические акты, абвер-3 занимался контрразведывательной деятельностью и борьбой с антифашистским подпольем и партизанским движением на оккупированной территории.

Для непосредственного руководства полевыми органами абвера, приданным армиям вторжения, в июне 1941 года Канарис создал оперативный штаб «Валли», размещавшийся в Варшаве, в местечке Сулеювек. Структура этого штаба в целом повторяла организационное строение всей службы. «Валли» подчинялись действовавшие на советско-германском фронте многочисленные абверкоманды и абвергруппы. Почти каждая из этих групп имела свои школы по подготовке разведчиков и диверсантов. При штабе «Валли» действовала своя центральная разведшкола, считавшаяся образцовой.

Кстати, именно выпускники этой школы главным образом и были нацелены на Горький и другие тыловые районы нашей страны, важные в промышленном и стратегическом отношении.

Также по инициативе Канариса в германской армии были созданы специальные полицейские силы — тайная полевая полиция ГФП, которую сами немцы именовали не иначе как «фронтовым гестапо». ГФП формально подчинялась армейскому командованию, а на деле получала руководящие установки от абвера. В тесном взаимодействии с ведомством Канариса также работали разведывательные отделы 1«Ц» штабов армий, аналоги нашей фронтовой разведки, которые вели шпионскую работу в прифронтовой зоне...

Второй крупной разведывательной организацией Третьего Рейха являлось Главное Управление Имперской Безопасности (РСХА) министерства внутренних дел Германии. Ведомство действовало под руководством одного из ближайших сподвижников Гитлера, рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В составе этого ведомства находилась тайная политическая полиция — широко известное гестапо, а также Служба Безопасности (СД), которая непосредственно работала против Советского Союза и других внешних противников Рейха. При СД были сформированы специальные карательные подразделения, так называемые айнзатцкоманды и айнзатцгруппы, которые проводили массовый террор против евреев, коммунистов, партизан, подпольщиков и прочих «нежелательных элементов».

А шпионская деятельность СД осуществлялась в рамках операции «Цеппелин», начатой с весны 1942 года. Главной задачей «Цеппелина» являлись диверсии в тылу советских войск и подрывная идеологическая работа, направленная на создание массового недовольства Советской властью среди населения нашей страны.

Горьковским чекистам пришлось столкнуться с представителями практических всех этих нацистских спецслужб. И не только во время самой войны, но и спустя годы после её окончания.

Кто же являлся основным источником информации для немцев? Конечно же не киношные «джеймсы бонды», а прежде всего наши пленные, кто до войны занимал в системе советского политического и промышленного производства не самые последние должности. Особое внимание немцы уделяли инженерам и прочим техническим специалистам.

После опросов и допросов добытые материалы направлялись в отделение экономической разведки штаба «Валли-1/1Ви» («Ви» от немецкого слова «виртшафт» — экономика). Отделение обобщало эту информацию и составляло обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации Люфтваффе для нанесения бомбовых ударов.

Впрочем, немцы не только выявляли и допрашивали пленных инженеров, но и стремились привлечь их к сотрудничеству в качестве чертёжников, технических аналитиков и даже как конструкторов по разработке новых систем вооружения. Такими вещами, к примеру, занималась абверовская «Зондеркоманда-665» или «Рабочая команда-600» — известно, русские специалисты из этой команды даже привлекались для разработок отдельных деталей знаменитого немецкого ракетного оружия ФАУ-2.

Руководил командой зондерфюрер Вильгельм Мецнер, выходец из России - до 1931 года жил и работал в Ленинграде. После войны он был захвачен органами советской контрразведки, где откровенно поведал об истории своего подразделения:

«В июне 1942 года при шталаге «3Д» и шталаге «3С» (шталаг - лагерь для военнопленных) были организованы зондерлагеря, куда были собраны русские военнопленные офицерского состава, имеющие специальное техническое образование. С тех пор работу по разработке вооружения для немецкой армии и использования существующего вооружения у советских войск стало осуществляться через русских военнопленных, собранных в этих зондерлагерях...

В организации зонедерлагеря я принимал непосредственное участие, то есть подбор лиц в этих лагерь производил я и директор нашего военно-технического бюро Штакенбург... По указанию вышестоящих инстанций я и Штакенбург выехали из Берлина в лагерь, где содержались русские военнопленные и из числа офицерского состава, содержащегося там отдельно, начали подбирать подходящих себе людей...

Отобранных 80-89 человек мы отвезли в Берлин в лагерь Целендорф, где из этих людей организовали особую команду, которая вошла в шталаг «3Д», получив номер 600. В Целендорфе команда-600 пробыла до января 1943 года, затем была переведена в район Берлина - Ванзее, переменив при этом номер на 665».

По словам Мецнера, сотрудники изучали и изготовляли чертежи с захваченных типов советских вооружений - стрелкового оружия, артиллерийских систем, систем наведения, танковой и другой бронетехники. Особенно, подчёркивал Мецнер, немцев интересовали технические характеристики и узлы танка Т-34.

И давшие своё согласие на сотрудничество наши инженеры, по показаниям всё того же Мецнера, в этом деле весьма активно помогали врагу!

Интересно, что наиболее ценные советские инженерные кадры в Зондеркоманду-665 попадали не сразу из лагерей, а предварительно проходили сито допросов в другой Зондеркоманде, за номером 806. То был особое подразделение, которым командовал опытный немецкий контрразведчик майор Гемпель, знаток советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно, со знаем дела опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию. После чего пленным предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.

Таким образом, после этого у опрашиваемого человека обратной дороги уже не было - выполненный им чертёж или составленная техническая документация, по сути, являлись своеобразной распиской на согласие сотрудничества со спецслужбами Третьего Рейха...

В Зондеркоманде-665 «трудились» и горьковские специалисты. Один из них, некто Александр Косун, инженер-конструктор 36-ти лет. Достоверно неизвестно, на каком именно предприятии он работал до войны. Согласно показаниям захваченных сотрудников Зондеркоманды, Косун в 1937 году был репрессирован, и с тех пор затаил обиду на Советскую власть. К немцам перешёл добровольно. В Зондеркоманде горьковчанин Косун руководил группой по изучению советского пулемётного вооружения. Потом вступил в «Русскую Освободительную армию» генерала Власова. О его послевоенной судьбе также ничего неизвестно - возможно, под чужой фамилией он укрылся в американской оккупационной зоне Германии.

Гораздо мене повезло другому сотруднику Зондеркоманды, бывшему лейтенанту Красной Армии Фёдору Григорьевичу Замятину, уроженцу Варнавинского района Горьковской области. После разгрома Германии Замятин вернулся домой и даже поступил учиться в Горьковское художественное училище. Но в 1949 году был арестован, как раз по делу Зондеркоманды-665.

Из материалов предварительного следствия:

«Замятин, участвуя в боях с немецко-фашистскими захватчиками в октябре месяце 1941 года на территории Брянской области был пленён противником. При допросе после пленения немецким офицером Замятин выдал военную тайну, рассказав немцам известные ему данные о своей воинской части и расположении минных полей, совершив тем самым измену Родине.

Находясь в лагере военнопленных, Замятин весной 1942 года добровольно поступил на службу к немцам, в так называемую Зондеркоманду-665, являвшуюся филиалом военно-технического бюро вооружённых сил Германии, руководимым германской экономической разведкой, занимавшейся сбором сведений о промышленности СССР, разработкой новых типов вооружения германской армии и выполнением чертёжных работ.

В указанной команде Замятин состоял в качестве штатного сотрудника в должности чертёжника-копировальщика, которым работал с 1942 по 1945 г. Находясь в этой команде, Замятин был обмундирован в немецкую форму и получал вознаграждение как военнослужащий немецкой армии...».

Видимо, ущерб обороноспособности Советского Союза Зондеркомандой-665 был нанесён такой, что её чертёжник Замятин получил, как говорится, на полную катушку - 25 лет лагерей (правда в 1954-ом срок снизили до 10-ти лет)...

Надо сказать, сразу после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над теми, кто, находясь в плену, дал согласие на сотрудничество с экономической разведкой Германии. Вот только некоторые из этих эпизодов.

Из обвинительного заключения Шлемова Василия Дмитриевича, бывшего диспетчера пристани Горький, Московско-Окского речного пароходства (арестован в 1946 году):

«Шлемов, находясь в составе 194-го полка морской пехоты, в октябре месяце 1942 года, во время боёв с немецко-фашистскими захватчиками под городом Моздок попал в плен к немцам, откуда в числе других пленных бойцов был переведён в лагерь в город Георгиевск.

В Георгиевском лагере военнопленных Шлемов был как специалист по эксплуатации водного транспорта выявлен и допрошен обер-лейтенантом Браун (доктор экономических наук), возглавлявшим одну из групп экономической разведки германской армии, именуемой абверкоманда-101, а в последствии «Зондеркоманда Штелле». На этом допросе Шлемов был предварительно обработан Брауном и выдал последнему секретные сведения о грузоперевозках по Московско-Окскому пароходству и количественном составе флота на пассажирских линиях Москва-Уфа и Москва-Горький, являвшихся в период Отечественной войны особо важными стратегическими путями.

В ноябре 1942 года Шлемов из Георгиевского лагеря был переведён в лагерь военнопленных в г.Ставрополь, где с ним по указанию того же доктора Брауна связался сотрудник вышеуказанной немецкой разведки Куроедов - в прошлом работавший инженером-механиком Средне-Волжского речного пароходства. При встрече с Куроедовым Шлемов дал устное согласие на сотрудничество с немецким разведывательным органом «Зондеркоманда Штелле», встав таким образом на путь прямой измены Родине.

Дав согласие сотрудничать с органами немецкой разведки Шлемов приступил к практической предательской работе, выполняя ряд чертёжно-копировальных работ по оформлению материалов, собранных экономической разведкой от русских пленных, содержащих государственную тайну, лично начертил схему телефонно-селекторной связи и радиосвязи Московско-Окского-Камского и Волжского пароходств, а также расшифровал аэрофотоснимок города Молотовска, нанеся на него расположения военных объектов. Кроме этого, выявляя из среды русских военнопленных антисоветски настроенных лиц, способных на предательскую деятельность в пользу немцев и отбирал у них известные им секретные сведения, интересующие разведку противника. Такую работу Шлемов проводил в лагерях военнопленных в городах Днепропетровск, Павлоград, Полтава и Дарница... Зарекомендовав себя у немцев практической предательской работой, Шлемов в середине 1943 года был включён в состав «Зондеркоманды Штелле» в качестве официального сотрудника, предварительно выдав немецким разведывательным органам подписку «о неразглашении» и взял обязательство «на верность службы в немецкой армии», оформив таким образом документально измену своей Родине...».

Примерно аналогичный путь измены прошёл другой технарь, работавший до войны инженером завода «Красная Этна» — Григорий Васильевич Федорцов. Он служил офицером на Черноморском флоте, а в плен попал во время эвакуации Севастополя:

«Находясь в Ченстоховском офицерском лагере (Польша), Федорцов в июне 1943 года изменил Родине, был завербован германской разведкой и направлен для работы в «Особую группу» германского разведывательного органа «Цеппелин», занимавшегося экономическим шпионажем против Советского Союза.

За период нахождения в «Особой группе» Федорцов работал в чертёжном отделении, где занимался копировкой планов городов Советского Союза и разного рода технического оборудования...».

Кстати, «Цеппелин» — это уже не абвер, а ведомство Гиммлера, то есть разведки СД. Любопытное название люди Гиммлера дали этой самой «Особой группе» — «Институт русских инженеров», что само по себе говорит о том, из кого главным образом состояло это разведывательное учреждение. Впрочем, методы работы этой конторы были те же, что и у абвера — допросы военнопленных, выявление технических кадров, привлечение завербованных людей к составлению карточного каталога по отдельным отраслям экономики СССР, широкое использование технической литературы из захваченных советских библиотек и т.д. и т.п...

Это простить нельзя

Возникает закономерный вопрос — как немцам удалось заставить работать на себя такое количество советских людей? Причём, людей с высшим образованием, можно сказать элиту советского общества?

Основной причиной перехода к врагу стали, безусловно, тяжкие условия немецкого плена. Об бесчеловечном содержании наших военнопленных написаны сотни книг. Лично меня более всего потрясли воспоминания бывшего власовца Леонида Самутина, в которых он описал своё пребывание в лагере для пленным советских командиров возле польского местечка Сувалки. Просто волосом дыбом становятся, когда читаешь о том, как люди были вынуждены зимой спать на снегу, как они десятками умирали от голода и побоев надзирателей, как среди пленных процветало самое настоящее людоедство...

Сегодня среди некоторых историков весьма популярна теория о том, что якобы немцы не могли создать пленным нормальные условия существования по причине слишком большого числа захваченных советских солдат в начальный период войны. Мол, в Германии не рассчитывали на такое количество пленных, отсюда и такое «вынужденное» (!) зверское обращение. Ещё говорят о «вине» советского руководства, которое якобы не подписало Гаагскую и Женевскую международные конвенции об обращении с военнопленными — это, мол, (чуть ли не «законно»?!) развязало руки палачей из СС в деле уничтожения наших солдат.

Смею утверждать, что все эти доводы — полная ложь, которую горе-«исследователи» повторяют вслед за битыми гитлеровскими генералами: те, в свою очередь, в своих послевоенных мемуарах таким образом пытались оправдаться за свершённые ими военные преступления. На самом деле, Советский Союз официально подтвердил признание обеих конвенций — Гаагской в 1941-ом году, а Женевской ещё в 1931-ом! Поэтому вся ответственность за преступления против наших пленных целиком и полностью лежит на человеконенавистнической политике руководства Германии и её военной верхушки. Это руководство, кстати, 8-го сентября 1941 года издало специальное секретное «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где были такие слова:

«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма... Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией.

Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооружённых сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собой и советским военнопленным... Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки... Неповиновение, активное и пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие... По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов...

Командирам следует организовать из подходящих для этой цели советских военнопленных лагерную полицию, как в лагерях военнопленных, так и в большинстве рабочих команд, с задачей поддержания порядка и дисциплины. Для успешного выполнения своих задач лагерная полиция внутри проволочной ограды должна быть вооружена палками, кнутами и т.п. ...».

Из этого документа прямо следует, что гитлеровцы, уничтожая и унижая наших пленных, действовали вполне сознательно и целенаправленно. Одной из преследуемых ими целей как раз и являлась вербовка шпионской агентуры.

«В целях расширения агентурной работы, — говорил на допросе захваченный в 1945 году руководитель диверсионного отдела абвера Эрвин Штольц, — я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные Советской власти. После этого и было дано указание провести вербовку агентуры в лагерях военнопленных».

Был разработан и начал осуществляться комбинированный план по обработки советских солдат, составной частью которого стало создание нечеловеческих условий существования. Как пишет по этому поводу российский специалист по истории спецслужб Николай Губернаторов:

«Шантажом, голодом, истязаниями, тяжёлым трудом и расстрелами гитлеровцы методично создавали невыносимые условия нахождения в лагерях и ставили военнопленных перед выбором: или умереть от пули, голода и болезней, или соглашаться работать на гитлеровскую разведку».

Понятно, что не далек он все выдерживали такой прессинг и «ломались», идя на измену Родине и воинской присяги...

Однако тяжкие условия плена стали отнюдь не единственной причиной перехода к врагу. По поводу проблемы сотрудничества нашей интеллигенции с немецкими оккупантами автору пришлось как-то общаться с известным специалистом по данной тематике, преподавателем Государственного университета имени Ярослава Мудрого (город Великий Новгород), профессором Борисом Николаевичем Ковалёвым. Вот какими мыслями он со мной поделился:

— Тема сотрудничества наших граждан с немцами не так проста, как она рисовалась в советские годы, когда предмет изучения Великой Отечественной войны носил больше пропагандистский, чем научный характер. Лично я вижу три главные причины такого рода соглашательства:

Во-первых, это шок от первых месяцев войны. Вспомним, о чём перед войной вещала советская пропаганда — хотя бы по фильму «Если завтра война!». Там говорилось, что воевать мы будем только на чужой территории, и врага разгромим очень быстро — малой кровью могучим ударом.

А что произошло в реальности, летом 1941 года? Разгромленными оказались мы, а немцы продвигались по нашей земле буквально семимильными шагами. И у определённой категории людей, которых можно отнести к интеллигенции, возникло чувство растерянности. Чувство, что власть неуклонно и окончательно меняется. А эти люди привыкли обслуживать власть, каждый на своём месте и неважно какую. Без этого они просто не представляли своё будущее, поскольку привыкли занимать особое, привилегированное положение в обществе.

Во-вторых, свою негативную роль, конечно же, сыграл и тоталитарный советский режим, с жёсткой партийной идеологией, с подавлением любого инакомыслия. А у русской интеллигенции, как известно, такое положение дел всегда вызывало протест. Этим людям казалось, что «цивилизованная Европа» обязательно вот-вот придёт на помощь. И вторжение Гитлера многие наши интеллигенты восприняли как оказание такой помощи. Тем более, что немцы в своих пропагандистских листовках писали — они идут «в крестовый поход» против ига большевизма, за освобождение всех европейских народов, в том числе и русского. Здесь надо помнить, что в России, ещё с дореволюционных времён сложилось глубокое уважение к Германии — у нас любили её культуру, качество её продукции, трудолюбие немецкого народа.

В-третьих, среди интеллигентов было немало обиженных Советской властью. Кстати, как раз на такую категорию и делали свою основную ставку немцы. Например, у нас в Великом Новгороде после начала оккупации при приёме в создававшуюся полицию немцы требовали от кандидатов доказательства «страданий от Советской власти». Речь шла о справках об освобождении из «лагерей НКВД» и иных документов, подтверждающих статус жертвы сталинский репрессий...

В общем, было множество причин, по которым советские инженеры, командиры Красной Армии, шли на услужению к врагу. А вот результат же такого сотрудничества был всегда одинаково печален. Враг неплохо представлял себе местоположение наших заводов, выпускаемую ими продукцию, её назначение и объёмы. Немецкая разведка блестяще применяла аналитический метод обработки информации, прозванный «мозаичным» — это когда общая картина складывается буквально по крупицам, из различных фрагментов: показаний пленных, собранных слухов, разведывательных донесений довоенных времён и открытых советских публикаций. Во всяком случае о промышленности Горького враг знал очень многое.

Особо трагическую роль сыграли те советские «чертёжники» из германской разведки, кто помогал немцам наносить промышленные объекты на их военные карты и планы, сделанных главным образом с аэрофотосъёмок. Страшные и безжалостные бомбёжки нашего города в течении двух первых военных лет, разрушенные немецкими бомбами производственные линии и жилые дома, смерть сотен мирных людей не только на совести германских лётчиков, но и их русских «помощников».

Понять мотивы сотрудничества этих «помощников» с врагом ещё в какой-то степени можно, а вот оправдать никак нельзя. Даже сегодня!

Хроники момента истины

И всё же гитлеровцам явно не хватало оперативной информации из советского тыла. То есть информации о текущих событиях — о том, что творится на тех же заводах и фабриках, о формируемых воинских подразделениях, о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только заброшенная агентура. Вот прочему на Горький нацелились сразу несколько подразделений абвера, чьи школы готовили разведчиков и диверсантов, которых также набирали из числа сломившихся военнопленных.

Надо сказать, что к этому делу враг подошёл с истинно немецкой тщательностью и педантичностью. Для заброски агентов через линию фронта использовалась специальная авиационная эскадрилья «Гартенфельд». Шпионов забрасывали на парашютах и снабжали топографическими картами с нанесёнными маршрутами передвижения из района приземления. Некоторые агенты пробирались в наш тыл, просачиваясь через боевые порядки советских войск на линии фронта.

Как правило, агенты забрасывались по несколько человек, включая радиста с коротковолновым приёмопередающей радиостанцией, шифрами и дешифровальным блокнотом. Рации чаще всего помещались в маленькие чемоданы, чтобы с ним можно было легко передвигаться, меняя по мере необходимости место выхода в эфир. Запеленговать такие рации было очень трудно, особенно если сеансы связи были очень короткими и велись из леса или из жилого массива в крупном городе. Передовые пункты радиосвязи абвера, расположенные вблизи фронта, устойчиво принимали агентурные сообщения в твёрдо обусловленные часы.

Вот что говорится о подготовке радистов в книге советского исследователя Ф.Сергеева «Тайные операции нацистской разведки»:

«Для переброски агент-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывались на плёнку. «Радиопочерк» потом можно было распознать так же, как соответствующие специалисты определяли почерк по рукописи или обнаруживали пишущую машинку, на которой написан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведёт он, а не подставное лицо».

Особо следует остановиться на поддельных документах, коими немцы снабжали свою агентуру. В каждой разведывательной школе имелось особо засекреченное структурное подразделение, занимавшееся изготовлением разного рода бумаг в полном соответствии с легендой, под которой будущему лазутчику предстояло выступить за линией фронта. Речь идёт о солдатских книжках, офицерских удостоверениях, командировочных предписаниях, вещевых и продовольственных аттестатах, справках из госпиталей и т.д.

Обычно эти «документы» были выполнены безукоризненно, порой даже лучше оригиналов! Такие бумаги были способны ввести в заблуждение даже опытных людей. Поэтому сотрудникам военных комендатур и органов государственной безопасности требовался особый профессиональный навык и даже особое чутьё, чтобы обнаружить фальш в проверяемых документах.

И всё же наши люди вышли победителями в этой смертельной схватке с германской разведкой. Остановлюсь только на самых интересных моментах.

Апрель 1942 года. На территории Краснобаковского района сразу после приземления с самолёта задержаны некие А.Е.Лукашёв и Я.А.Жуйков. Уже после ареста Лукашёв рассказал контрразведчикам о том, как попал в плен в первые месяцы войны, о том, как он, уроженец Горьковской области, дал немцам подробные показания обо всех известных ему в Горьком военных заводах и местах дислокации воинских частей, как его завербовала германская разведка. Вместе с другим военнопленным, Жуйковым, он учился в разведшколе возле города Смоленска, где их обучали проведению диверсионно-террористических актов.

Немцы им дали задание осесть в районе железной дороги Горький-Киров и приступить к диверсиям по разрушению железнодорожной магистрали. Диверсанты были снабжены фальшивыми документами, оружием взрывчаткой и крупной сумой денег. К счастью выполнить задания они не успели.

В ночь с 24 на 25 августа 1943 года в районе Сергача с немецкого самолёта высадилась сразу шестеро шпионов: четверо из них явились в органы НКВД с повинной, один попал в руки контрразведчиков с переломанной ногой, ещё одному удалось скрыться. Сброшенными агентами оказались Б.М.Папушенко (кличка «Григорьев»), СМ.Чечетин (кличка «Запалов»), И.И.Акиншин (кличка «Пугачёв»), В.Т.Попов (кличка «Герасимов»), В.Л.Ершов (кличка «Максимов»). Эти люди были выпускниками Варшавской школы разведки. Им было дано задание заниматься разведывательной деятельностью главным образом на оборонных предприятиях, а также собирать любые сведения о воинских перевозках на железной дороге.

Ершов и его напарники Акиншин и Заболотный (это тот, кому удалось скрыться) должны были ехать на Урал, чтобы осесть в Свердловске. Они получили задание узнать, в каком количестве и какие танки выпускают местные заводы. Также они должны были собрать данные об свердловском институте оптических и звуковых приборов, о предприятиях, которые были эвакуированы на Урал из Москвы и Ленинграда. Кроме того, необходимо было регулярно сообщать в разведцентр информацию о воинских частях, местонахождении аэродромов, о работе транспорта, о морально-политическом настроении населения.

Попов и Чечетин получили задание собрать сведения о предприятиях Сарапула. А вот на Папушенко была возложена обязанность осесть в Горьком, чтобы максимально всё разузнать о танковом производстве на автомобильном заводе имени Молотова и на «Красном Сормово» — марка и количество танков, есть ли на предприятиях иностранные специалисты из стран-союзников, сколько рабочих задействовано на обоих предприятиях.

Все пойманные шпионы предстали перед судом военного трибунала.

13 июля 1943 года в Богородском районе был задержан разведчик-парашютист Александр Крыжановский. Он закончил варшавскую школу абвера, и 12 июля вылетел в Горьковскую область со Смоленского аэродрома с документами на имя Ткаченко. Как оказалось, это был уже второй рейд шпиона в наш тыл. Первый раз это случилось в районе Краснодара в 1941 году — тогда Крыжановский явился с повинной в органы НКГБ, и советская контрразведка попыталась использовать его для дезинформации немцев.

По заданию чекистов Краснодарского края Крыжановский был послан обратно к врагу, однако никакой полезной работы для нашей стороны он так и не провёл. И даже чем-то отличился у немцев. А в 1943 году его отправили на учёбу в варшавскую разведшколу, которую он закончил с отличием. И осенью этого двойного агента снова забросили через линию фронта, только на сей раз в Горьковскую область. Шпиона поймали сразу после приземления. По приговору трибунала его расстреляли.

В ночь с 9 на 10 октября 1943 года в районе города Семёнова была задержана ещё одна сброшенная с парашютов шпионская группа, состоящая из трёх человек. Задание у них было стандартное — собрать данные о транспортных перевозках на дороге Горький-Москва, о выпуске продукции оборонных предприятий, об оборонительных укреплениях на территории нашего региона.

Один из трёх вражеских разведчиков с тем должен был пробраться в Киров и осесть там. Но чекисты сорвали все эти планы.

А 6-го ноября всё того же 1943 года в руки советской контрразведки попал весьма опасный вражеский агент В.В.Сидоренко (кличка «Дерибасов»).

Из приговора военного трибунала Московского военного округа:

«Подсудимый Сидоренко, находясь на фронте 3 июля 1941 года попал в плен к немцам и направлен в Берлинский лагерь военнопленных. Находясь в лагере военнопленных, Сидоренко 6 мая 1942 года добровольно перешёл на службу к немецкой разведке, изменив Родине.

Будучи завербованным для проведения шпионской работы в тылу Красной Армии, Сидоренко был направлен в Берлинскую, а затем в Варшавскую и Кенигсбергскую школы немецких разведчиков, где проходил специальную подготовку на разведчика-радиста по промышленным объектам».

В первых числах октября 1943 года Сидоренко завершил учёбу и получил от немцев целый перечень шпионских заданий на территории Горького, а именно: какую продукцию производит завод №21 (авиационный — В.А. ), налажен ли выпуск на этом предприятии самолётов американской конструкции. Особое задание касалось работы завода, размещённого в корпусах горьковских мельниц (здесь изготавливались технические приборы для подводного флота — В.А. ). Ещё шпион Сидоренко, внедрившись в советскую оборонную промышленность, должен был установить какие в Советском Союзе заводы, кроме горьковских, выпускали танки Т-34.

Для выполнения полученного задания Сидоренко был снабжён радиостанцией, фиктивными документами и деньгами в сумме 45 000 рублей. Его перебросили в наш тыл в ночь с 19 на 20 октября 1943 года (самолёт стартовал с Псковского аэродрома). Высадился шпион на территории Гороховецкого района Ивановской области.

Как видно, этого шпиона немцы долго и тщательно готовили. Ему даже не стали давать напарника — видимо, чтобы избежать провала на случай предательства второго человека. Переброска прошла незаметно, и шпиону благополучно удалось пробраться в наш город. Провалился же он благодаря советским разведчикам, внедрённых в абвер. Именно эти люди передали в Центр информацию о ценном немецком агенте, направленного для выполнения особого задания в Горький, заодно и сообщили о его приметах.

Для поимки сразу же был задействован весь аппарат областного НКВД. И через две недели тщательных поисков шпиона опознали и задержали.

Приговор вражескому агенту был вынесен суровый, по всем законам военного времени...

Вообще, 1942—1943 годы оказались наиболее наиболее напряжёнными с точки зрения активизации германской разведки. Немцы изо-всех сил пытались собрать максимум информации о советском тыле во время судьбоносных для войны сражений в Сталинграде и под Курском. Поэтому вражеские разведгруппу накатывались на нашу область буквально волнами — бывало так, что в один месяц на Горьковскую область сбрасывалось сразу по несколько вражеских десантов.

В некоторых исторических исследованиях сегодня появилась информация о масштабной операции «Волжский вал», которая якобы осуществлялась германской разведкой для того, чтобы парализовать советский тыл во время Сталинградской и Курской битвы. В качестве доказательства приводится даже рассказ одного из руководителей диверсионных отрядов «Цеппелин», поведанный уже после войны:

«Заброска мелких групп диверсантов не давала должного эффекта. Поэтому ставилась задача организовать на советской территории крупные диверсионные формирования. В первую очередь было намечено нанести удар по советским коммуникациям, связывающим Урал с фронтом, и по оборонной промышленности. Это предполагалось осуществить, организовав одновременный подрыв нескольких мостов через Волгу, причём коммуникации должны были выйти из строя на продолжительное время. Результаты диверсий незамедлительно сказались бы на положении советского фронта. Кроме того, подобные диверсии могли убедить население в наличии внутри государства сил, враждебных советскому строю.

Мы рассчитывали, что для ликвидации диверсионных групп крупного масштаба потребуется помощь действующих частей Красной Армии — местные органы не в состоянии организовать должное сопротивление диверсионным формированиям. Крупные, хорошо вооружённые группы сумеют привлечь на свою сторону немецких военнопленных, освобождённых ими из лагерей. Растущие диверсионные группы будут останавливать поезда с оружием и вооружать лиц, присоединившихся к ним».

Впечатляюще, не правда ли? Диверсанты, рвущие мосты через Волгу, мощное повстанческое антисоветское движение, действующее вместе с пленными немцами, силы Красной Армии, отвлечённые с фронта...

Знаете, что напоминает? Буйные фантазии, оторванные от действительного положения дел. Надо сказать, что такого рода фантазии регулярно рождались в голове некоторых деятелей гитлеровских спецслужб, особенно, после военных поражений на Восточном фронте. Шеф германской разведки СД Вальтер Шелленберг, к примеру, в своих мемуарах писал о многих таких прожектах. Одних только сценариев покушений на Сталина он перечислил несколько штук — причём один сценарий выглядел глупей и авантюрнее другого!

Думается, что и «Волжский вал» был из той же оперы чисто теоретических мечтаний. Да, немцы на самом деле разработали план «Волжский вал». Его детали приводят историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун в книге «Русские эсэсовцы»:

«Командой были подготовлены к заброске в глубокий советский тыл для ведения диверсионной деятельности 4 специальные группы численностью свыше 100 человек каждая. Их выброску планировалось провести в районах рек Волги и Камы для одновременного подрыва мостов и прерывания железнодорожного сообщения между европейской частью СССР и Уралом.

1-ю группу возглавлял бывший лётчик Гражданского Воздушного флота СССР Георгий Кравец. В 1933 году он перелетел на самолете в Латвию и с начала войны использовался немецкой разведкой. Его группа готовилась к заброске с задачей совершения крупных диверсионных актов на промышленных объектах г. Молотова.

2-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял некий „Кин“, из казаков, добровольно перешел на сторону немцев и зарекомендовал себя в карательных акциях против партизан и подполья. Группа предназначалась для заброски в районы Волги и Камы

3-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял член НТС Рутченко (Рудченко) Николай Николаевич. До войны Рутченко преподавал историю в одном из ленинградских вузов, во время войны под Ленинградом добровольно перешёл на сторону немцев и возглавил антипартизанский отряд.

4-ю группу (более 200 человек) возглавлял бывший капитан РККА Мартыновский. После пленения он активно сотрудничал с немецкими разведорганами и участвовал в антипартизанских операциях. Его группа готовилась к высадке в районе Астрахани. Впоследствии часть личного состава группы вошла в структуру разведывательно-диверсионного органа „Ваффен СС Ягдвербанд“.

Руководство всеми перечисленными группами после их приземления должен был осуществлять бывший полковник РККА Леман».

Однако всё это так и осталось на бумаге. Потому что немцы, перед чем приступить к операции, очевидно предприняли кое-какие практические шаги для прощупывания обстановки — к примеру, в течении 1942 — 1943 годов диверсантов «Цеппелина», посланных для разложения советского тыла, чекисты регулярно фиксировали и успешно ловили по всему Поволжью. Враг быстро убедился в безнадёжности предполагаемой операции, ибо никакой социальной базы для широкого повстанческого движения против Советской власти в нашем тылу им обнаружить не удалось. И операция была свёрнута, так и не успев толком начаться.

Кстати, планы по штурмам и подрывам волжских мостов силами парашютистов и вовсе смотрелись пустой тратой времени и средств! На такую самоубийственную акцию глубоко за линией фронта способны были пойти разве что японские камикадзе, каковых в среде германских диверсантов явно не наблюдалось. Кроме того, немцам гораздо легче было бы разбомбить мосты с воздуха — вплоть до конца 1943 года все эти объекты находились в зоне доступа полётов германской бомбардировочной авиации...

Тем не менее миф об осуществлении «Волжского вала» дошёл до сегодняшнего дня. И вот, в некоторых «трудах» появились рассказы о том, что якобы глубокой осенью 1942 года возле моста через Волгу у города Бор несколько дней шёл «тяжёлый бой» между силами войск НКВД и немецкими диверсантами. И якобы эта операция органов госбезопасности до сих пор читается засекреченной.

Лично мне в архивных материалах Нижегородской области никаких данных и даже упоминаний об этой истории встречать не приходилось. Скорее всего никакого боя возле моста не было и в помине.

Думается, что сам рассказ о «бое на мосту» вырос из легенд военной поры, особенно её самого начала, когда ходило множество самых разных слухов о происках немецких диверсантов. Видимо легенда дошла до нашего времени, и кому-то из историков она понравилась. И легенда весьма органично легла уже в миф о «Волжском вале». С тех пор байка пошла гулять по различным историческим «трудам»...

Судя же по реальным заданиям задержанных немецких шпионов немцы перед ними ставили главным образом чисто разведывательные цели. Диверсии и вредительство предполагались, но только в случае успешного внедрения агента на то или иное производство или в какое-либо советское учреждение. Поэтому засланная агентура, если её не изловили сразу, старалась особо не шуметь и вела себя предельно тихо.

Во время войны советскими органами государственной безопасности на территории Горьковской области было выявлено и арестовано 120 агентов немецкой разведки, в том числе 26 парашютистов. Конечно, нельзя исключать того, что это были далеко не все шпионы, засланные врагом. И кто-то из них, возможно, сумел избежать разоблачения и даже по заданию абвера сумел внедриться куда надо. Однако на территории области не было зафиксировано ни единого случая диверсии — ни на производственных площадях, ни на стратегических объектах, ни на путях сообщения. Это говорит о том, что диверсионная составляющая немецких разведывательных планов полностью провалилась.

Несостоявшаяся «пятая колонна»

Кстати, несмотря на отсутствие социальной базы для массового антисоветского движения в нашем тылу, немцы всё же предпринимали попытки его создания. Причём, задолго до начала операции «Волжский вал»...

Это произошло в Перевозском районе Горьковской области в ночь с 4 на 5 ноября 1941 года. Пролетавшие над районным центром вражеские самолёты сбросили множество листовок. Там говорилось о том, что целью Германии является не война с мирным населением, а борьба с евреями и коммунистами. Местный райком партии организовал срочный сбор этих прокламаций. Однако удалось собрать не все листовки, часть из них бесследно разошлась среди тамошних жителей. Агитационные полёты немцев потом случались ещё не раз.

Эти воздушные вылазки являлись важной составляющей психологической войны против советского тыла, которую активно проводили германские спецслужбы. Целью такой войны была деморализация населения и подрыв боевого духа воинских частей, направляющихся к фронту.

Одновременно с самолётами в наши тылы проникали агенты-агитаторы, сеявшие всевозможные панические слухи и домыслы. Они шли к нам то под видом беженцев, то под маской бойцов Красной Армии, якобы освобождённых от воинской службы. Одного такого деятеля органы НКВД поймали в 1942 году на Бору.

Из архивной справки УФСБ по Нижегородской области:

«Уроженец Горьковской области А.Г. Евстафьев 15 октября 1941 года, находясь в рядах РККА, с оружием в руках перешёл на сторону немцев, передал им сведения о расположении и вооружении своей части, рассказал о продукции, выпускаемой заводами Горьковской области.

Евстафьев активно использовался немцами по выявлению антифашистски настроенных военнопленных бойцов РККА. Он передал немцам около 30 наших бойцов, решивших бежать из вражеского плена. При отступлении немецких войск Евстафьев был освобождён немцами из лагеря, получив липовую справку о непригодности к воинской службе, что дало ему возможность вернуться в Горьковскую область. Проживая в Борском районе, Евстафьев проводил среди населения профашистскую агитацию о якобы гуманном отношении немцев к населению и военнопленным.

Карьера неудачливого агитатора и шпиона оборвалась в феврале 1942 года — изменник Родины был арестован чекистами».

Другие немецкие агитаторы, как свидетельствуют архивные документы, оказались более удачливыми. Вот что пишет историк П.А. Розанов в документальной книге «Забвению не подлежит»:

«Отдельные лица призывали не оказывать сопротивления немцам, не боятся их прихода, так как они якобы не воюют с гражданским населением, и Гитлер якобы предъявит Сталину требование о мире с условием роспуска колхозов и ликвидации партии большевиков...

В Ляховском районе обнаружили листовки с призывом «Войну кончай, бойцы домой, комиссаров долой!», у здания Воротынского райкома партии были разбросаны листовки с лозунгами «Долой колхозы, долой коммунистов!», некоторые лица распространяли угрозы и призывали расправляться с коммунистами и евреями.

Поражения Красной Армии и распространение панических слухов вызвали страх у части населения, стремление скрыть свою партийную принадлежность у ряда коммунистов. Так, Р., член ВКП(б), работавший на Балахнинском бумкомбинате, отказывался выполнять партийные поручения, заявляя, «если я буду заниматься общественной работой, то буду расстрелян немцами». Школьники 5-7 классов одной из школ Вознесенского района отказывались вступать в пионеры, мотивируя это тем, что придут фашисты и их повесят».

Итогом такого рода агитации становились народные настроения принимавшие порой просто удивительные формы. Так, в 1943 году в Гагинском районе были зафиксированы разговоры о том, что де Советскому Союзу войну объявили... англо-американские союзники вкупе с Турцией?! А ещё, якобы, Гагино... скоро займут немцы.

Смех смехом, но такие разговоры в народе явно играли на руку врагу!

Поэтому далеко не случайно в самом начале войны вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об уголовной ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Согласно этому Указу виновные карались на срок от 2 до 5 лет лишения свободы, если эти действия по своему характеру не влекли за собой по закону более тяжкого наказания. Только с июля по октябрь 1941 года по этому Закону военным трибуналом войск НКВД в Горьковской области было осуждено более 40 человек.

Особо много распространителей вражеских слухов оказалось среди сектантов так называемой «Истинно-православной церкви». Эта секта откололась от Русской Православной Церкви ещё в 20-ые годы — сектантам не понравилось признание Советской власти со стороны РПЦ. Секта ушла в глубокое подполье и стала дожидаться удобного для себя часа. Этот час как раз пробил с наступлением войны.

Сектанты, как отмечает в своей книге «Потому что была война» нижегородский историк Владимир Сомов, широко развернули самую настоящую антигосударственную пропаганду. К примеру, распространяли следующие высказывания: «Гитлер идёт с богом и несёт нам счастье, а потому сражаться с ним не надо, а желать скоро прихода», «Как только будет уничтожена Советская власть, жить будет легче, церкви восстановят».

В селе Воскресенское была арестована бывшая церковная староста гражданка Хлебникова, которая по ночам устраивала массовые молитвы за «христолюбивое германское воинство». Сектанты не просто молились за Гитлера, но ещё и призывали людей не платить налогов, не отправлять детей в школы и уклонятся от призыва в Красную Армию.

«Арестованный в сентябре 1942 года в Семёновском районе Горьковской области Хлюнёв, продавая крестики, изготовленные им же из серебряной и медной монеты советской чеканки, среди колхозников и военнослужащих, призываемых в действующую Красную Армию, проводил пораженческую агитацию в пользу фашистской Германии и призывал население к совершению террористических актов над партийно-советским активом.

Хлюнёв заявлял: «Скоро придёт Гитлер, и тот, кто окажется без крестиков, будет расстрелян, а кто будет с крестом, тому Гитлер даст хорошую жизнь»...

Имеются случаи, когда враждебные элементы в воинских гарнизонах распространяли крестики, при этом агитируя красноармейцев добровольно сдаваться в плен немецким войскам».

Понятно, что в военное время такого рода агитацию в пользу врага не потерпело бы ни одно нормальное и уважающее себя государство...

Сейчас сложно установить, действовали ли «истинно православные» непосредственно в контакте с гитлеровской разведкой или трудились во благо Третьего Рейха, так сказать, по собственному почину. Но вот что любопытно — нынешние приверженцы «Истинно православной церкви» на страницах своих интернет-ресурсов с гордостью пишут о том, что во время войны в оккупированных немцах областях России сектанты — ради «борьбы с большевиками» — весьма охотно шли служить в полицию, в старосты, в бургомистры. Они отличались особым рвением перед оккупантами, активно участвуя в карательных и прочих акциях, направленных на иноземное порабощение нашей страны.

Вот почему мне кажется, что дорвись германские войска до нашей области, мы бы наверняка увидели доморощенных сектантов вовсе не на церковных папертях, а среди тех, кто без пощады вешал бы, сжигал и грабил во имя «христолюбивого Гитлера» — как реально орудовали соратники «истинно православных» в оккупированных Смоленске или в Брянске...

Органы госбезопасности, жёстко преследуя агитаторов-сектантов, уничтожали не только почву для распространения паники и антисоветских слухов, но и основу для зарождения потенциальной «пятой колонны». И с этим сегодня вряд ли кто может поспорить...

Впрочем, с идеей создания «пятой колонны» враг носился до самого конца войны, когда «повстанческая идея» оказалась связанной с так называемой «Русской Освободительной Армии» генерала Власова...

Данный проект созрел у немцев давно. Ещё в 1942 году на фронте и на оккупированной территории стали появляться русские подразделения, обмундированные в немецкую форму с нарукавной нашивкой, выполненной в виде щитка с Андреевским синим крестом. Было громко заявлено, что это отряды новой «Русской Освободительной Армии» под командованием бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, перешедшего на сторону немцев якобы для борьбы со сталинским режимом.

Однако в реальности никакой РОА как самостоятельной боевой единицы не существовало. Нося форму РОА, власовцы на деле служили в совершенно разных немецких подразделениях и структурах — кто работал в абвере, кто во вспомогательной полиции, кто просто вёл антисоветскую агитацию, а кто-то «боролся» со Сталиным» в карательных отрядах СС или вермахта. Таким образом, РОА была хоть и коварным, но весьма банальным пропагандистским проектом, призванным задурить головы мирному русскому населению, живущему под пятой оккупантов, да ещё смутить советских солдат, сражающихся на передовой...

Ситуация изменилась осенью 1944 года.

Тогда, перед лицом угрозы полного военного разгрома вожди Третьего рейха стали хвататься на самые разные идеи и прожекты, призванные обеспечить спасение гитлеровского режима. Одним из таких прожектов и стало полноценное создание РОА. Предателю генералу Власову на переговорах с главой СС Генрихом Гиммлером и министром пропаганды доктором Рейха Йозефом Геббельсом удалось убедить немцев в том, что РОА способна повернуть войну вспять. Мол, как только появится власовская армия, как в неё тут же ринутся сотни тысяч перебежчиков из Красной Армии, «ненавидящих Сталина», а в самой России немедленно вспыхнет мощное антисоветское восстание.

И вот, 14 ноября 1944 года в оккупированной Праге был принят специальный Манифест, провозгласивший создание «Комитета Освобождения Народов России». Этот Комитет приступил к формированию дивизий РОА под эгидой командования вооружённых сил Германии. Вместе с боевыми подразделениями власовцы начали готовить и разведывательно-диверсионные отряды для партизанской войны в нашем тылу...

В ночь на 12 января 1945 года советскими постами противовоздушной обороны над северными районами Горьковской области был зафиксирован пролёт неопознанного самолёта. Утром того же дня в окрестностях деревни Шурговаш Воскресенского района на опушке леса был обнаружен грузовой парашют с двумя ящиками. В район по тревоге срочно направили оперативные группы сотрудников госбезопасности и милиции, которые оцепили окружающую местность и начали прочёсывание лесного массива. Вскоре было найдено место со спрятанными парашютами. А на следующий день в деревне Погатиха задержали и выброшенных диверсантов.

Из обвинительного заключения по делу изменников Родины:

«Управлением НКГБ по Горьковской области на территории Воскресенского района были задержаны и 13 января арестованы агенты-парашютисты немецкой разведки: Литивиненко («Оксамытный») Михаил Михайлович, Валько («Войтов») Степан Андреевич и Пюрко («Пюрков») Дмитрий Фролович.

Произведённым по делу расследованием установлено, что Литвиненко, Валько и Пюрко, будучи красноармейцами различных частей и участвуя в боях с немецкими захватчиками, разновременно в 1942—1943 г.г. были взяты немцами в плен.

Находясь: Литвиненко в Рижском, Валько в Псковском и Пюрко в Ревельском лагерях военнопленных и будучи враждебно настроенными к существующему в СССР политическому строю, в начале 1944 года изъявили немецкому командованию желание с оружием в руках бороться против Советской власти и Красной Армии и с этой целью вступили в так называемую РОА. Являясь участниками РОА Литвиненко, Валько и Пюрко в ноябре 1944 года были завербованы немецкой разведкой для шпионско-диверсионной деятельности в пользу Германии и направлены для специальной подготовки в Кальбергскую школу разведчиков-диверсантов.

После окончания специального курса по разведывательно-диверсионной деятельности по заданию немецкой разведки самолётом переброшены в тыл Красной Армии и парашютами выброшены на территории Воскресенского района».

Обратим внимание на снаряжение пойманных диверсантов. Помимо стандартного шпионского груза — денег, бланков с чистыми документами, фальшивых печатей, оружия и т.д. — эти люди имели при себе массу агитационной литературы: 500 штук всевозможных антисоветских листовок, 12000 обращений с призывом к народу подняться «на борьбу с большевизмом», 500 экземпляров Пражского Манифеста КОНР. А ещё порядка трёх тысяч брошюр под названием «Ленинские заветы» — книжки троцкистского содержания, типа «вперёд за дело Ленина против Сталина».

По всей видимости таким вот идейным суррогатом из творений Троцкого и обращений Власова эти люди, собственно, должны были «поднимать народ»!

Верили ли сами диверсанты и те, кто их посылал, в дееспособность этих агитационных материалов и в то, что такие прокламации могут воодушевить людей на восстание? Что касается диверсантов, то они точно не собирались заниматься никакой агитацией. На допросах они показали, что намеревались сдаться советским властям, а сразу с повинной не явились только потому, что оказались в глухом, почти таёжном уголке Горьковской области, откуда выбираться пришлось с большим трудом.

Впрочем, в серьёзность и востребованность власовской агиток в глубине своей души вряд ли верили и сами их составители. Война была уже безнадёжно проиграна. Но, как говорится, надежда умирает последней — утопающие вожди Рейха словно за спасительную соломинку хватались за любую иллюзию, за любую надежду, лишь бы отсрочить свой неминуемый конец: надеялись на «гениальное» провидение Гитлера, на некое «чудо-оружие», на «неприступную крепость» в Альпийских горах, на «союзников» типа Власова...

Увы, эти иллюзии лопались одна за другой, пока в мае 1945 года не была поставлена окончательная и закономерная точка в истории германского фашизма.

Вадим Андрюхин, главный редактор