Всем моим милым собакам.
Диана Гэблдон
« Эхо прошлого »
(«An Echo In The Bone»)
Всем моим милым собакам:
Пенни Луизе, Типпер Джону, Джону, Флипу, Арчи и Эду, Типпи, Спотсу, Эмили, Аяксу, Молли, Гасу, Гомеру и Джей Джею.
Этот неофициальный перевод был осуществлен силами сообщества:
https://vk.com/dianagabaldon
Перевод сделан исключительно с целью углубленного изучения иностранного языка, не является коммерческим, не преследует извлечения прибыли и иных выгод.
Перевод : Юлия Коровина, Светлана Бахтина, Полина Королькова, Ирина Боброва, Наталья Шлензина, Ольга Абрамова, Наталья Ромодина, Юлия Столба, Юлия Кулакова, Светлана Белова, Елена Карпухина, Екатерина Пискарева, Елена Фадеева.
Редакторы : Юлия Коровина, Светлана Бахтина, Полина Королькова, Снежана Шабанова.
У меня уходит добрых три года, чтобы написать каждую из этих книг. В течение этих лет я постоянно задавала людям вопросы, и они, отзывчивые, предлагали мне интересные факты, о которых я и не догадывалась спросить. Я никогда не запомню их всех, но думаю о каждом с огромной благодарностью.
Кроме того, я хотела бы выразить отдельную благодарность...
Джону Фликеру и Биллу Мэсси, обоим моим редакторам, безрассудным и темпераментным джентльменам, превосходно справившимся с книгой, написанной кусочками (множеством кусочков), и автором, который играет в опасные игры.
Дэнни Барору и Расселу Галену, моим литературным агентам. Эти джентльмены ценятся буквально на вес золота, что немаловажно в наши кризисные дни.
…Кэти Лорд, героическому редактору, и Вирджинии Нори, оформителю книги («книжной богине»), которые совместно отвечали за красоту и читабельность этой книги.
…Винсенту Ла Скала и другим замученным членам производственной команды, которым удалось вовремя запустить в печать эту книгу вопреки дли-и-инному перечню проблем.
…Стивену Лопэта за его яркое описание, как его по суше преследовал водяной щитомордник (гадюка, принадлежащая к подсемейству ямкоголовых змей), а также поэтическое описание запаха медноголовых змей («в этом запахе сочетаются зловоние серпентария из зоопарка и гнилых огурцов»).
…Кэтрин МакГрегор и Кэтрин-Энн МакФи за переводы и помощь в употреблении тонкостей гэльского языка. Также Кейти Беггс и всем остальным, оставшимся незамеченными, но очень ценным членам Международной Гэльской Мафии.
…медсестре Тесс, доктору Амарилису Исколду, Саре Мейр (дипломированной медсестре-акушерке), и многим другим медицинским работникам, за любезные консультации во врачебных вопросах, колоритные описания болезней и ужасающие хирургические подробности.
…Джанет МакКоннехи за статью в OEDILF (Omnificant Английский Словарь в форме Лимерика) и за привлечение моего внимания к разрастающимся кипарисам, а также являющейся музой «Кровавых Топоров».
…Ларри Туохи (и другим) за рассказы о том, как выглядят летные куртки пилотов «Спитфайров».
…Бет и Мэтью Шоп и Джо Борну за полезную информацию относительно Религиозного Общества Друзей (квакеров, - прим. пер.). Любые неточности – безусловно, моя ошибка.
…Яри Бэкмену, за его описание временнóй оси (концепция, описывающая время как прямую (то есть математически одномерный объект), протянутую из прошлого в будущее - прим. пер.) и списки выдержек, и за информацию о ночном небе, о том, какие звезды видны в Инвернессе и Фрейзерс Ридже.
…Катрине Стибохэр за ее исключительно подробные списки о том, кто и когда родился, и что с этими людьми произошло потом. Также ордам доброжелательных чудаков, которые всегда должны быть под рукой и говорить мне, кто какого возраста, или встречался ли лорд Джон с Фергюсом, когда у него была корь.
…Памеле Пэчет Гамильтон (и Бадди) за яркое и наиподробнейшее описание шулерского обыгрывания в сухую [в карты].
…Карен Генри, царице трафика, которая аккуратно хранит мою папку в сетевой информационной службе Сообщества Книг и Писателей и толпам дипломатичных жителей.
(http://community .compuserve.com/n/pfx/forum.aspx? nav=start&webtag = ws-книги)
…Никки Роу и ее дочери Кейтлин, за то, что они создали для меня канал на YouTube (http://www .youtube.com/user/voyagesoftheartemis - для тех, кто хочет увидеть, действительно ли я могу говорить голосом Дональда Дака).
…Розане Мадрид Гатти, моей веб-искуснице, за быстрые и точные обновления и оригинальный дизайн.
…Сьюзен Батлер, за постоянную материально-техническую поддержку, ночевки собак, а также за непрерывное снабжение меня картриджами с черными чернилами и за ее блестящее предложение относительно Джема.
…Аллин Эдвардс, Кэтрин МакГрегор и Сьюзен Батлер за чтение, редакторские правки, внимание к недочетам и огрехам и чрезвычайно полезные («не в бровь, а в глаз!») придирки.
…Ширли Уильямс за моравское печенье и виды Нью-Берна.
…Бекки Морган за исторические кулинарные книги.
…моему прадеду, Стэнли Сайксу, за мастерство Джейми в меткой стрельбе.
…француженке Бев, Кэрол Кренз и многим другим за помощь с французским языком. Также, переводчице Флоренс, Петеру Берндту, и Жильберу Сюро за точные отличия между более ранней французской версией молитвы «Отче наш» 1966 года («И не введи нас в искушение») по сравнению с официальной («И не дай нам впасть в искушение»).
…дамам Лаллиброха (фанатский сайт http://www.lallybroch.com) за непрерывную поддержку и действительно интересные подарки.
…моему мужу, потому что он прекрасно знает, каково предназначение мужчины на самом деле.
…Алексу Крислову, Джанет МакКоннехи и Маргарет Кэмпбелл, системным операторам сетевой информационной службы Сообщества Книг и Писателей, и многим, многим, многим отзывчивым людям, которые ежедневно заходят на сайт, предлагая замечания, информацию и другие развлечения.
…моему издателю Альфреду за разрешение цитировать лирический стих «Напрягитесь», Арчи Белла & Дреллс.
…песня «Белый Лебедь» была взята из Кармины Гаделики (сборник молитв, гимнов, заговоров, заклинаний, благословения, литературно-фольклорных стихов и песен, пословиц, лексических единиц, исторических анекдотов, природных наблюдений по истории, и прочие знания собрались в гэльском говорящих регионах Шотландии между 1860 и 1909), воспроизведена с любезного разрешения издательства «Floris Books».
ПРОЛОГ
ТЕЛО УДИВИТЕЛЬНО ПЛАСТИЧНО. Дух же – и того более. Но есть то, что вернуть невозможно. Так, ты говоришь, nighean? Это правда – легко можно покалечить тело и изувечить душу. И все же есть в человеке то, что никогда не сломается.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Возмущение вод*
(* Ин. 5:3,4. – прим. пер.)
ГЛАВА 1
ИНОГДА ОНИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МЕРТВЫ
Уилмингтон, колония Северная Каролина.
ГОЛОВА ПИРАТА ИСЧЕЗЛА. Уильям слышал рассуждения группы зевак на набережной неподалеку, гадавших, покажется ли она снова.
– Не-а, все, сгинул он, – качая головой, сказал оборванец-полукровка. – Если не олли-гатор, так вода уж точно его заберет.
Провинциал, явно из какой-то лесной глуши, перекатил во рту жевательный табак и в знак несогласия сплюнул в воду.
– Нет, он проболтается еще – может, денек-другой. Хрящи, что держат голову, высыхают на солнце. Станут, как железо. Наблюдал такое много раз с оленьими тушами.
Уильям заметил, как миссис МакКензи мельком взглянула на гавань и отвела взгляд. Ему показалось, что она выглядит бледной, и он немного сместился, чтобы загородить собой людей и бурый поток прилива, хотя вода уже поднялась высоко, и привязанный к столбу труп был, разумеется, не виден. Маячил только столб – как суровое напоминание о цене преступления. Пират был приговорен к утоплению в илистой пойме за несколько дней до этого, и стойкость его разлагающегося трупа была постоянной темой для публичных разговоров.
– Джем! – внезапно крикнул мистер МакКензи и, следуя за своим сыном, рванул мимо Уильяма. Мальчишка, рыжеволосый, как и его мать, отправился слушать мужские разговоры, и сейчас, уцепившись за швартовую тумбу, опасно свешивался над водой в попытке увидеть мертвого пирата.
Мистер МакКензи схватил сына за шиворот, подтянул к себе и сгреб в охапку, хотя малыш изо всех сил вытягивал шею, поворачиваясь в сторону затопленной гавани.
– Я хочу посмотреть, как уоллигатор будет лопать пирата, папочка!
Зеваки рассмеялись, и даже МакКензи слегка усмехнулся, хотя улыбка мигом исчезла, когда он взглянул на свою жену. В мгновение ока он оказался рядом, взяв ее под локоть.
– Думаю, нам пора идти, – сказал МакКензи, переместив на руках сына, чтобы лучше поддерживать жену, которая явно выглядела расстроенной. – Лейтенант Рэнсом… простите, лорд Элсмир, – поправился он, обращаясь к Уильяму с извиняющейся улыбкой, – полагаю, имеет и другие обязательства.
Так и было. Уильям договорился встретиться с отцом за ужином. Но его отец условился с ним о встрече в таверне прямо напротив причала, и поэтому не было никакого риска с ним разминуться. Уильям так и сказал им, уговаривая остаться еще немного, поскольку ему нравилась их компания, – особенно, миссис МакКензи – и, хотя лицо ее уже немного порозовело, она с сожалением улыбнулась и легонько погладила по головке малышку, которую держала на руках.
– Нет, нам и в самом деле пора идти, – она посмотрела на своего сына, все еще вырывавшегося, чтобы спуститься на землю, затем ее взгляд метнулся в сторону причала и столба, который торчал поверх приливного течения. Решительно отвер...
НРАВОУЧЕНИЕ
Путешественнику-во-Времени
НА СТОЛЕ В КАБИНЕТЕ У РОДЖЕРА БЫЛА настольная электрическая лампа, однако в вечернее время он предпочитал работать при свечах.
Он взял из коробка спичку и мягко чиркнул ею по шершавой полоске. После письма Клэр он и не думал, что когда-нибудь снова сможет зажечь спичку, не вспомнив при этом историю сожжения Большого Дома. Боже, он хотел быть там.
Огонек спички угас, как только коснулся фитиля, и прозрачный воск свечи на мгновение озарился тусклой неземной голубизной, а затем разгорелся ровным привычным свечением. Он посмотрел на Мэнди, распевавшую что-то в компании мягких игрушек на диване; ее уже искупали, и теперь унесли из ванной, подальше от неприятностей, пока там резвился Джем. Поглядывая на нее одним глазом, он сел за стол и открыл свой блокнот.
А началось все просто анекдотически, почти как шутка.
Другая половина истории - это было единственное, что он смог придумать, чтобы побороть парализующий его страх.
"Ты можешь хотя бы приучить детей не переходить улицу в одиночку,"- заявила ему Бри. "Конечно, если сперва сумеешь научить их держаться подальше от чертовых стоячих камней".
С этим он, пожалуй, и согласился бы, но - с существенными оговорками.
Маленькие детки, ну да... можно проесть им мозги, заклиная никогда не совать вилок в электрические розетки. Но когда они становятся подростками, с этим только еще зарождающимся стремлением к самопознанию и открытию вещей, доселе им неизвестных? Он еще слишком живо помнил себя, четырнадцатилетнего. Велите четырнадцатилетнему парнишке не приближаться с вилкой к розеткам - и он будет с ног до головы в порезах от столового серебра, в ту самую минуту, как вы повернетесь к нему спиной. Девочки, может, и устроены как-то иначе - но он в этом сильно сомневался.
Он посмотрел на диван, где Аманда лежала на спине, болтая в воздухе ногами, с большим, облезлым и больше похожим на крысу медведем, балансирующим у нее на коленях, и напевала ему "Братец Якоб...Frère Jacques..."
Мэнди была так мала, что даже не будет ничего помнить. Вот Джем будет.
Он и так помнил все; Роджер мог это точно сказать, когда мальчик просыпался среди ночи от кошмаров, с огромными глазами, глядевшими в никуда, в пустоту, и не мог описать своих снов словами. Слава Богу, это случалось не часто.
Его самого по-прежнему прошибал холодный пот, когда он вспоминал.
Этот последний проход. Он прижал Джемми к груди и шагнул в...
Боже, не было всему этому никакого имени - потому что в целом человечество никогда не испытывало ничего подобного - и, к счастью для них, никогда не испытает. Не было на свете ничего, с чем это можно было сравнить. Ни один из органов чувств там не работал - и в то же время все они были напряжены, в том состоянии почти невыносимой чувствительности, что вы просто могли умереть, если бы это продлилось хоть чуточку дольше. Воющая пустота, где звуки, казалось, пробивали вас насквозь; пульсируя, они пронизывали тело, пытаясь его расщепить, отделить каждую его ячейку от другой. Абсолютная слепота - но это была слепота человека, глядящего на солнце. И столкновение... тел? Призраков? Невидимые Другие, которые проплывали мимо, как огромные, трепещущие крыльями мотыльки, или - как будто мчались сквозь вас, переплетаясь и сталкиваясь друг с другом, с глухим костяным стуком.
И этот нескончаемый крик...
Были ли там какие-нибудь запахи? Нахмурившись, он остановился и попытался вспомнить. Да, теперь ему это удалось чертовски хорошо. Как ни странно, запах можно было описать: это был запах воздуха, сожженного молнией - озона.
Там сильно пахло озоном, писал он, чувствуя удивительное облегчение от того, что имеет хотя бы эту крохотную точку опоры, обращаясь к нормальному, обыденному миру.
Утешительное чувство освобождения исчезло уже в следующее мгновение, как только он вернулся к схватке с собственной памятью.
Тогда он чувствовал, словно ничто, кроме его собственной воли, не могло бы удержать их вместе; словно ничто, кроме грубой, отчаянной решимости выжить не могло бы собрать воедино его самого. Он знал, что никакие его ожидания не помогут ему ни в малейшей степени; на этот раз все было по-другому - и гораздо хуже, чем в его предыдущем опыте.
Еще он знал, что смотреть на них было нельзя. На призраков, если это то, чем они были. "Смотреть"- не совсем точное слово... обращать на них внимание? Опять же, не то - и он раздраженно вздохнул.
"Sonnez ле matines, sonnez ле matines ..."
"Din dan don,"- мягко пропел он с ней хором. "Дин - дан - дон!"
Размышляя, он еще минуту постукивал ручкой по бумаге, потом снова помотал головой и склонился над страницей, пытаясь описать свою первую попытку, когда он прошел в... моменте? в дюйме?...
Немыслимо малые степени и градации отделяли его тогда от встречи с отцом - и от полного разрушения.
Думаю, вы не можете пройти свой собственный жизненный путь в одиночку, написал он. Они обе - Бри и Клэр, научные женщины - уверяли его, что два объекта не могут существовать в одном пространстве дважды - и неважно, будут указанные объекты некими субатомными частицами или слонами. Это истина, и это могло бы объяснить, почему никто не может существовать дважды в один и тот же временной период, предположил он.
Он подумал, что это и есть тот феномен, который чуть не привел его к гибели при первой попытке прохода.
Когда он впервые вошел в камни, он думал о своем отце - и, по всей видимости, встретил отца таким, каким он, Роджер, знал его когда-то, очень давно. И было это, конечно же, совсем в другой период их жизни.
Он снова задумчиво постучал ручкой по странице, но не мог заставить себя писать об этой встрече сейчас.
Потом. Позже.
Вместо этого он вернулся назад, к черновым записям на обложке рукописи.
Практическое Руководство для Путешественников во Времени.
I. Физические явления (Феномены)
Известные Места (Ley Lines?)
Смертность (Смертельный исход)
Влияние и свойства драгоценных камней
Этот последний пункт его сильно покоробил - глядя на него, он вновь почувствовал нерешительность.
Но ведь он не давал присяги говорить все, что знает - как это делают в суде свидетели, или, хуже того, подозреваемые?
Клэр считала, что само понятие необходимости или полезности кровавой жертвы может быть полной ерундой - языческим суеверием, без единого реального обоснования. Тут она могла быть права; она была ученой, в конце концов. Но он сам сохранил о той ночи, когда Гейлис Дункан прошла через камни, очень непростые воспоминания.
Длинные светлые волосы, взметнувшиеся в восходящем вихре огня, и ее силуэт, на мгновение обернувшийся к ним лицом, на фоне темных стоячих камней. Удушливый запах бензина, смешанный с запахом обожженной плоти, и какой-то нелепый сверток, лежавший обугленной колодой в центре круга.
И тогда... Гейлис Дункан зашла слишком далеко.
"В старинных легендах всегда проходит двести лет,"- говорила ему Клэр. Письменные, очень подробные сказания; истории о людях, похищенных феями, о прошедших сквозь камни Фэйри-с-холмов. Было время, двести лет назад, когда такие сказки стали слагать все чаще. Как будто люди снова стали возвращаться в свои края - но всегда через двести лет после того, как они их покинули. Двести лет.
Эхо прошлого
Диана Гэблдон .
Ш-ш-ш! - Осборн наступил на ногу Добсону, чтобы тот заткнулся, поскольку лорд Джон снова повернулся к молодым людям.
Не представишь меня своим друзьям, Уильям? - вежливо спросил он.
Уильям представил друзей, густо покраснев, поскольку знал, что, несмотря на артиллерийский опыт, у его отца был отличный слух. Осборн и Добсон поклонились, выглядя при этом довольно испуганными. Они не догадывались, кем был его отец, и Уильям одновременно гордился тем, что произвел на них впечатление, и слегка смущался от того, что они узнали, кто такой лорд Джон. Еще до завтрашнего ужина об этом будет известно всему батальону. Не то, чтобы сэр Питер не знал, конечно, но...
Он собрался с мыслями, обнаружив, что его отец прощается за них обоих, и поспешно, хоть и по всей форме, отсалютовав сержанту Каттеру, поторопился вслед за отцом, предоставив Осборна и Добсона их судьбе.
Я видел, ты разговаривал с мистером и миссис МакКензи, - непринужденно сказал лорд Джон. - Полагаю, у них все хорошо? - он глянул в сторону набережной, но МакКензи давно уже и след простыл.
Похоже на то, - сказал Уилли.
Он не собирался спрашивать, где они остановились, но впечатление, которое произвела на него молодая женщина, оставалось сильным. Он не мог с определенностью сказать, была ли она хорошенькой, но ее глаза поразили его - чудесного глубокого синего цвета с длинными золотистыми ресницами, они смотрели на него с трепетной напряженностью, которая согрела все уголки его сердца. Невероятно высокая, конечно, но... о чем он только думает? Женщина замужем, с детьми! И рыжеволосая к тому же!
Ты... э-э... давно с ними знаком? - спросил он, думая о на удивление странных политических взглядах, определенно процветавших в этой семье.
Довольно давно. Она - дочь одного из моих стариннейших друзей, мистера Джеймса Фрейзера. Может, ты его помнишь?
Уильям нахмурился, не припоминая имени - у его отца были тысячи друзей, как может он...
О! - сказал он. - Он не англичанин, ты имеешь в виду. Это не к мистеру Фрейзеру мы приезжали в горы в тот раз, когда ты заболел этой, как ее... корью?
Внутри у него что-то оборвалось, когда он вспомнил тот полнейший ужас, который испытал тогда. Он путешествовал в горах, находясь как в забытьи: его мать умерла только месяц назад. А потом лорд Джон подхватил корь, и Уильям был уверен, что отец тоже собирается умереть, оставив его в совершенном одиночестве посреди диких лесов. В его сознании в тот момент не было места ни для чего, кроме горя и страха, и от того визита у него остались только нагромождения путаных впечатлений. Он смутно помнил, что мистер Фрейзер взял его с собой на рыбалку и был к нему добр.
Да, - сказал его отец с кривой улыбкой. - Я тронут, Вилли. Я думал, что, если ты и запомнишь тот визит, так больше из-за своего собственного досадного приключения, нежели из-за меня.
Приклю... - память накрыла его горячей волной, более жаркой, чем влажный и душный летний воздух. - Благодарю покорно! Мне удалось вычеркнуть это из своей памяти, пока ты не напомнил мне!
Его отец хохотал и даже не пытался этого скрыть. На самом деле, он почти бился в конвульсиях.
Прости, Вилли, - сказал он, задыхаясь и вытирая глаза уголком носового платка. - Ничего не могу с собой поделать! Это было самым... самым... о, Боже, я никогда не забуду, как ты выглядел, когда мы вытащили тебя из того туалета!
Ты знаешь, это был несчастный случай! - сказал Уильям холодно, его щеки горели от постыдных воспоминаний. По крайней мере, дочери Фрейзера не было рядом, чтобы быть свидетелем того унижения.
Да, конечно. Но... - его отец прижал носовой платок ко рту, беззвучно тряся плечами.
Не стесняйся, продолжай кудахтать сколько хочешь, - холодно сказал Уильям. - И вообще, куда мы направляемся? - они дошли до конца набережной, и, все еще фыркая, как касатка, отец повел их на одну из тихих тенистых улиц, находившуюся вдалеке от таверн и гостиниц гавани.
Мы обедаем с капитаном Ричардсоном, - сказал лорд Джон, с очевидным усилием сдерживая себя. Он прокашлялся, высморкался и убрал носовой платок. - В доме мистера Белла.
Дом мистера Белла был аккуратным, с выбеленными стенами, и выглядел преуспевающим, но без претензий. Капитан Ричардсон произвел точно такое же впечатление: средних лет, ухоженный и прилично одетый, но без определенного стиля и с лицом, которое вы вряд ли заметите в толпе, и ровно через две минуты забудете.
Более сильное впечатление произвели две мисс Белл, особенно младшая, Мириам, медового цвета кудри которой выбивались из-под чепца, а круглые глаза неотрывно смотрели на Уильяма в течение всего ужина. Она сидела слишком далеко, чтобы можно было заговорить с ней напрямую, но он предполагал, что взгляд может быть достаточно красноречивым, чтобы дать ей понять, что восхищение было взаимным. И что, если возможность для более близкого знакомства представится позже?.. Улыбка, быстрый взгляд в сторону открытой в надежде на воздух двери на боковую веранду, а затем скромно опущенные медовые ресницы. Он улыбнулся в ответ.
Как ты думаешь, Уильям? - сказал его отец, достаточно громко, чтобы дать понять, что спрашивает уже во второй раз.
О, безусловно. Эм... Думаю о чем? - спросил он, поскольку это все-таки был папа, а не собственный командир.
Его отец посмотрел так, что было ясно: он бы закатил глаза, если бы вокруг не было людей, но терпеливо ответил:
Мистер Белл спросил, надолго ли сэр Питер намеревается задержаться в Уилмингтоне? - во главе стола мистер Белл грациозно кивнул, но Уильям заметил, как сощурились его глаза в направлении Мириам. "Наверное, тогда лучше прийти с визитом завтра, - подумал Уильям, - когда мистер Белл, возможно, уйдет куда-нибудь по делам".
О. Полагаю, мы пробудем здесь недолго, сэр, - вежливо сказал он мистеру Беллу. - Как я понял, главные беспорядки творятся в провинции, и поэтому мы, без сомнения, выдвинемся туда, чтобы без задержки подавить их.
Мистер Белл выглядел довольным, но краем глаза Уильям видел, как Мириам очаровательно надула губки, услышав о его скором отъезде.
Хорошо, хорошо, - радостно сказал Белл. - Без сомнения, сотни лояльных граждан будут рады присоединиться к вашему маршу.
Несомненно, так, сэр, - пробормотал Уильям, зачерпывая ложкой суп. Он сомневался, что мистер Белл будет среди них. С виду он явно не был любителем маршировать. И в любом случае, содействие множества неумелых провинциалов, вооруженных лопатами, не станет великой подмогой. Но вряд ли он мог сказать такое вслух.
Уильям пытался смотреть на Мириам, не пялясь на нее откровенно, затем он перехватил взгляды, которыми мельком обменялись его отец и капитан Ричардсон, и впервые ему стало любопытно. Лорд Джон совершенно определенно сказал, что они обедают с капитаном Ричардсоном, имея в виду, что встреча с капитаном и является целью вечера. Почему?
Затем он встретился глазами с Лиллиан Белл, которая сидела напротив, рядом с его отцом, и забыл о капитане Ричардсоне. Темноглазая, более высокая и худенькая, чем ее сестра - но, как он сейчас заметил, действительно очень красивая девушка.
И все же, когда после обеда миссис Белл и ее дочери поднялись из-за стола, а мужчины вышли на веранду, Уильям совершенно не удивился, обнаружив себя и капитана Ричардсона в одном ее конце, в то время как его отец энергично обсуждал с мистером Беллом цены на деготь в другом. Папа мог говорить с кем угодно и о чем угодно.
У меня есть к вам предложение, лейтенант, - сказал Ричардсон после обычного обмена любезностями.
Да, сэр, - почтительно сказал Уильям. Его любопытство усилилось. Как удалось понять во время обеда, Ричардсон был капитаном легких драгун, но в настоящее время пребывал не со своим полком, поскольку его откомандировали по долгу службы, о чем он и упомянул как бы, между прочим. Откомандировали, с какой целью?
Я не знаю, как много ваш отец рассказал вам относительно моей миссии.
Капитан, как оказалось, собрал значительную информацию о местных условиях в обеих Каролинах, и теперь нуждался в том, чтобы отправить ее командиру Северного Департамента - генералу Хау, находившемуся в настоящий момент в Галифаксе.
Я, конечно, отправлю не одного курьера, - сказал Ричардсон. - Разумеется, будет чуть быстрее, если плыть на корабле, но мне нужен хотя бы один курьер, который отправится верхом - как из соображений безопасности, так и ради того, чтобы вести наблюдения на пути следования. Ваш отец очень высоко отзывается о ваших способностях, лейтенант, - Вилли показалось, или он правда уловил нотку удивления в сухом, как опилки, голосе? - и, как я понял, вы довольно много путешествовали по Северной Каролине и Вирджинии. Это ценная характеристика. Как вы понимаете, мне бы не хотелось, чтобы мой курьер исчез без следа в Дисмал Суомп.
Ха-ха, - сказал Уильям, из вежливости сделав вид, что это была шутка. Определенно, капитан Ричардсон никогда даже рядом не бывал с Великим болотом Дисмал. Уильям был там, но он и подумать не мог, что кто-нибудь в здравом уме отправится туда специально - разве что на охоту.
У него также имелись серьезные сомнения относительно самого предложения Ричардсона, но даже когда он сам себе говорил, что не должен покидать своих людей, свой полк... Уильям уже представлял себя в романтическом свете: один, в безбрежной дикой местности, несущий важные новости сквозь бури и опасности.
Хотя, чем больше он раздумывал, тем больше хотел знать, что его ожидает в конце путешествия. Ричардсон предвосхитил его вопрос, ответив до того, как он был задан.
Когда вы доберетесь на север, вы могли бы - это уже согласовано - присоединиться к штабу генерала Хау.
Ага, вот оно и яблочко! Да красное и сочное к тому же! Он понимал, что это "уже согласовано" касалось генерала Хау, а не Уильяма. Но у него была некоторая уверенность в своих возможностях и способностях, и он точно знал, что может оказаться полезным.
Он пробыл в Северной Каролине всего несколько дней, но этого было достаточно, чтобы сделать безошибочные наблюдения об относительных шансах на передвижение между Северным Департаментом и Южным. Вся Континентальная армия под началом Вашингтона была на севере. Южные повстанцы представляли собой беспокойные кучки провинциалов и импровизированные отряды милиции, и вряд ли могли быть угрозой. Что же касалось сравнения статуса сэра Питера и генерала Хау, как командиров...
Я бы хотел обдумать ваше предложение, если позволите, капитан, - сказал он, надеясь, что желание не слишком проявляется в его голосе. - Могу я дать вам свой ответ завтра?
Безусловно. Я полагаю, вам хотелось бы обсудить перспективы со своим отцом - вы можете это сделать.
После этого капитан намеренно поменял тему, и через несколько мгновений, когда лорд Джон и мистер Белл к ним присоединились, разговор перешел на общие темы.
Уильям мало слушал то, о чем говорилось, его внимание было сосредоточено на двух стройных белых фигурках, которые призрачно маячили среди кустов в дальнем конце двора. Две покрытые белые головки то склонялись друг к другу, то расходились. То и дело одна из них поворачивалась в сторону крыльца как бы в раздумье.
- "И об одежде его бросали жребий", - пробормотал отец, качая головой.
ЛОРД ДЖОН НЕМНОГО ЗАДЕРЖАЛСЯ НА КРЫЛЬЦЕ гостиницы, глядя, как его сын исчезает в тени деревьев. Его терзали сомнения: само дело было устроено с несколько большей поспешностью, чем ему бы хотелось, но у него и правда была уверенность в способностях Уильяма. И, хотя предложение явно имело свои риски, такова была природа солдатской жизни. Тем не менее, одни ситуации были рискованнее других.
Он помедлил, слушая гул разговоров в общей гостиной, но решил, что на сегодня хватит с него компании. А мысль о том, чтобы слоняться туда-сюда под низким потолком своей комнаты, душной от заточенной в ней дневной жары, заставила его отправиться погулять до тех пор, пока телесное изнеможение сможет принести сон.
Как он понял, сходя с крыльца и ступая в противоположном направлении от того, в котором ушел Вилли, дело было не только в жаре. Он достаточно хорошо знал себя, и понимал, что даже очевидный успех его плана не избавит его от того, чтобы беспокойно лежать без сна, как собака над костью, выискивая слабые места и изобретая способы их исправить. В конце концов, Уильям уезжает не прямо сейчас: есть еще немного времени, чтобы все учесть, придумать выходы и альтернативы на случай, если таковые понадобятся.
Генерал Хау, например - был ли он лучшим выбором? Может, Клинтон... но, нет. Генри Клинтон был суетливой старухой, не желающей и шагу ступить без тройных распоряжений.
Братья Хау, один - генерал, другой - адмирал, как известно, были неотесанными солдафонами, обладая манерами, внешним видом и запахом кабанов в период гона. Ни один из них не был глупцом, и, Бог свидетель, они не робкого десятка. И Грей знал, что Вилли вполне в состоянии выдержать грубые манеры и резкие слова. А командиры для того и нужны, чтобы плеваться на пол - Ричард Хау как-то раз плюнул на самого Грея, но, по большому счету, это было случайно: ветер неожиданно переменился. И, возможно, для молодого младшего офицера легче иметь дело с таким командиром, чем с причудами некоторых других военных джентльменов, знакомых Грею.
Однако даже самые эксцентричные из братства клинка были предпочтительнее дипломатов. Он лениво размышлял, каким объединяющим термином можно назвать сборище дипломатов. Если писатели образуют братство пера, а группа лис будет определена, как стая хитрюг... дипломатичный удар кинжалом, возможно? Братья стилета? "Нет, - решил он, - слишком прямолинейно". Дипломатичный дурман, это больше похоже. Братство зануд. Хотя, тот, кто не был занудой, как правило, был опасным.
Сэр Джордж Жермен был одним из редкой породы: нудным и опасным.
Он некоторое время погулял по улицам города, в надежде утомить себя перед возвращением в свою маленькую душную комнату. Небо было низким и гнетущим, со сверкающими среди облаков зарницами, и атмосфера была насыщена влагой, как губка в ванной. К этому времени на самом деле он должен был находиться в Олбани - не менее душном и изобилующим насекомыми городе, но несколько более прохладном, возле милых темных лесов Адирондака.
Все же он не жалел о своем поспешном путешествии в Уилмингтон. Вилли получил распределение, это было важно. И сестра Вилли, Брианна... Закрыв глаза, он на миг застыл как вкопанный, заново переживая запредельный и разбивающий сердце момент в тот полдень, когда он увидел их двоих вместе, во время той, скорее всего, их единственной в жизни встречи. Он едва был в состоянии дышать, его глаза были прикованы к двум высоким фигурам, чьи красивые открытые лица были так похожи. И оба они напоминали человека, который стоял рядом с ним, неподвижный, но, в отличие от Грея, жадно глотавший воздух, как будто боялся, что никогда больше не сможет дышать снова.
Лорд Джон, не привыкший еще ощущать отсутствие кольца, рассеянно потер безымянный палец левой руки. Они с Джейми Фрейзером сделали все возможное, чтобы сберечь тех, кого любят, и, несмотря на меланхолию, его утешала мысль, что они были едины в этом родстве ответственности.
Вот интересно, встретит ли он когда-нибудь Брианну Фрейзер МакКензи снова? Она сказала, что нет, и была так же сильно опечалена этим фактом, как и он.
Благослови тебя Бог, дитя, - прошептал он, качая головой, когда поворачивал в сторону гавани. Ему будет очень ее не хватать, но, как и с Вилли, облегчение от того, что она скоро уедет из Уилмингтона и будет вне опасности, пересиливало его личное чувство потери.
Подойдя к причалу, он невольно глянул на воду, и глубоко вздохнул с облегчением при виде пустого столба, покосившегося с отливом. Он не понимал причин, по которым она сделала то, что сделала. Но он слишком хорошо знал ее отца - и ее брата, если уж на то пошло, - чтобы не распознать той упрямой убежденности, которую он видел в синих кошачьих глазах. Именно поэтому он достал ей маленькую лодку, о которой она просила, и стоял на пристани с выпрыгивающим от волнения сердцем, готовый, если понадобится, совершить отвлекающий маневр, пока муж вез ее в сторону привязанного пирата.
Он много раз видел, как умирают люди: обычно неохотно, время от времени - со смирением. Но он ни разу не видел человека, который бы умирал с такой горячей благодарностью в глазах. Грей был только мельком знаком с Роджером МакКензи, но предполагал, что тот был примечательным человеком, раз не только жил в браке с этой удивительной и опасной женщиной, но еще и имел с ней детей.
Он покачал головой и повернулся, направляясь назад, в сторону гостиницы. Лорд Джон подумал, что спокойно может подождать еще пару недель перед тем, как ответить на письмо Жермена, которое ловко изъял из дипломатической почтовой сумки, когда заметил на нем имя Уильяма. И через две недели он совершенно правдиво сможет сказать, что, увы, к тому времени, как письмо было доставлено, лорд Элсмир находился где-то далеко, в лесах, между Северной Каролиной и Нью-Йорком, и поэтому не мог быть оповещен о том, что его отзывают в Англию. Но он (Грей) уверен, что Элсмир будет весьма сожалеть о потерянной возможности присоединиться к штабу сэра Джорджа, когда узнает об этом - несколько месяцев спустя. Очень жаль.
Он начал насвистывать "Лиллибуллеро" и в отличном настроении зашагал к гостинице.
Задержавшись в общей гостиной, он попросил прислать к нему в номер бутылку вина, и был проинформирован служанкой, что "тот джентльмен" уже взял с собой наверх бутылку.
Грей почувствовал, как нечто похожее на сороконожку пробежало по его спине.
Прошу прощения, - сказал он, - вы сказали, что в моей комнате джентльмен?
Да, сэр, - уверила она его. - Он сказал, что он ваш старый друг... постойте, он назвал свое имя... - она на миг нахмурила брови, затем расправила. - Бо-шоу, - сказала она, - или что-то в этом роде. Французское, вроде, имя, - пояснила она. - И сам джентльмен - такой, французик. Может, вам понадобятся закуски, сэр?
Нет, благодарю вас, - он махнул рукой, отпуская ее, и начал подниматься по лестнице, быстро соображая, не оставил ли он в комнате что-то такое, чего не должен был. Француз по имени Бо-Шоу... Бичем. Имя выстрелило в мозгу, как сверкнувшая молния. Он застыл на середине лестничного пролета, затем снова начал подниматься, но более медленно.
Конечно же, нет... но кто еще это может быть? Когда несколько лет назад он вышел в отставку, покинув военную службу, то начал дипломатическую карьеру как член Английского Черного кабинета, тайной организации людей, ответственных за перехватывание и расшифровку официальной дипломатической почты - и менее официальных посланий - которые непрерывно текли между правительствами Европы. Каждое правительство обладало своим Черным кабинетом, и для обитателей одного такого кабинета не было необычным знать о тех, кто находился на другой стороне. Никогда не встречаться, но знать их по почерку и подписи, по их инициалам и даже по не подписанным пометкам на полях.
Бичем был одним из наиболее активных французских агентов, Грей несколько раз пересекался с ним и в последующие годы, даже когда его собственные дни в Черном кабинете остались далеко позади. Если он знал Бичема по имени, было совершенно очевидно, что и тот тоже знал его, но со времени их невидимой связи прошли годы. Они никогда не встречались лично, и чтобы такая встреча произошла здесь... Он коснулся секретного кармана в своем сюртуке, и шуршание бумаги его подбодрило.
На вершине лестницы он помедлил, но не было смысла прятаться: его явно ждали. Твердым шагом он прошел по коридору и повернул белую керамическую ручку двери, ощутив гладкий и холодный фарфор под пальцами.
Волна жара охватила его, и он невольно задохнулся. И к лучшему, поскольку это помешало ему произнести богохульство, которое уже срывалось с губ.
Джентльмен, занимавший единственное в комнате кресло, был и в самом деле "французиком" - его отлично скроенный костюм украшался ниспадающим каскадом белоснежного кружева у горловины и на манжетах, серебряные пряжки на его обуви были под стать серебру на его висках.
Мистер Бичем, - сказал Грей и медленно закрыл дверь за собой. Его влажная рубашка прилипла к телу, и он чувствовал, как пульс стучит в висках. - Боюсь, вы застали меня врасплох.
Персеверанс Уэйнрайт слегка улыбнулся.
Я рад тебя видеть, Джон, - сказал он.
Я ОТЛОЖИЛА ПИСЬМО. "Будет еще достаточно времени, чтобы его закончить", - подумалось мне. Я писала его на протяжении последних нескольких дней, как только позволяло время. В конце концов, не нужно было спешить, чтобы успеть отправить его с уходящей почтой. Я слегка улыбнулась этой мысли и, аккуратно свернув странички, сложила их для сохранности в мою новую рабочую сумку. Промокнув перо, я отложила его и растерла болевшие пальцы, наслаждаясь тем чудесным чувством соединения, которое давало мне написание письма. Мне было гораздо легче писать, чем Джейми, но плоть и кровь имеют свои пределы, а сегодня был очень долгий день.
Я взглянула на кушетку, как делала каждые несколько минут, но там, на другой стороне очага, все было по-прежнему тихо. Мне были слышны булькающие хрипы ее дыхания, которые появлялись через такие долгие интервалы, что между каждым из них, я готова была поклясться - она умерла. Однако она была жива, и, по моим наблюдениям, еще некоторое время не умрет. Я все же надеялась, что она почиет до того, как мои ограниченные запасы лауданума закончатся.
Я не знала, сколько ей было лет - выглядела она на полную сотню, или около того, но могла оказаться моложе меня. Два ее внука, мальчишки-подростки, привезли ее два дня назад. Они спускались с гор, направляясь в Уилмингтон, чтобы присоединиться там к отрядам ополчения, и по пути собирались отвезти бабушку к ее родственникам в Кросс-Крик. Но бабушке "вдруг поплохело", как они выразились, им кто-то подсказал, что неподалеку, в Ридже, есть целительница. И они доставили ее ко мне.
Перед отъездом парни не догадались сообщить мне ее имя, а сама она была не в состоянии этого сделать, и я называла ее просто бабуля МакЛауд. Так вот, у бабули МакЛауд была, по всей вероятности, какая-то разновидность рака на последней стадии. Ее плоть истощилась, а лицо морщилось от боли, даже когда она была без сознания, и нетрудно было заметить серость ее кожи.
Огонь потихоньку догорал, надо бы пошевелить его, да подбросить дров, но на моем колене лежала голова Джейми. Может, мне удастся, не потревожив его, достать полено? Сохраняя равновесие, я легонько оперлась на его плечо и, потянувшись, достала пальцами небольшой чурбачок. Зажав зубами нижнюю губу, я аккуратно вытащила его и, наклонившись, умудрилась засунуть в очаг, выбив облако искр и дыма из черно-красных угольков.
Джейми пошевелился под моей рукой и что-то невнятно пробормотал, но, когда я отправила полено в оживший огонь и снова откинулась на спинку стула, он вздохнул, повернулся и снова заснул.
Прислушиваясь, я взглянула на дверь, но не услышала ничего, кроме шума ветра в ветвях деревьев. "Конечно, ты бы ничего и не услышала, - подумала я, - учитывая, что ждешь Йена Младшего".
Он и Джейми по очереди ходили в дозор, прячась в деревьях выше сгоревших руин Большого Дома. Йен находился на улице уже больше двух часов и скоро должен был вернуться, чтобы поесть и отогреться у огня.
Кто-то пытался убить белую свиноматку, - расстроенно объявил он за завтраком три дня назад.
Что? - я передала ему миску каши, приправленной куском тающего масла и порцией меда. К счастью, мои бочонки меда и коробки с воском были в погребе, когда случился пожар. - Ты уверен?
Он кивнул, беря миску и с блаженством вдыхая струящийся аромат.
Ага, у нее порез на боку. Неглубокий, он уже заживает, тетушка, - добавил он, кивнув мне, определенно полагая, что я буду рассматривать медицинское благополучие свиньи с тем же интересом, с каким рассматриваю здоровье всех остальных обитателей Риджа.
О? Хорошо, - сказала я, хотя довольно мало могла бы сделать, если бы рана не заживала. Я могла - и делала это не раз - лечить лошадей, коров, коз, овец и даже, если случалось, кур, которые переставали нестись, но вот эта конкретная свинья была сама по себе.
При упоминании о свинье Эми Хиггинс перекрестилась.
Скорее всего, это был медведь, - сказала она. - Больше никто не осмелится. Эйдан, слушай мне, что говорит мистер Йен! Не болтайся слишком далеко от дома и присматривай за братом на улице.
Медведи зимой спят, мам, - сказал Эйдан рассеянно. Его внимание было приковано к новому волчку, вырезанному для него Бобби, его новоиспеченным отчимом: у Эйдана до сих пор не получалось крутить игрушку должным образом.
Сосредоточенно глядя на волчка, - его глаза почти сошлись к переносице, - он осторожно поставил вертушку на стол, затаил дыхание и, взявшись за веревочку, дернул. Волчок метнулся через стол, с резким звоном отскочил от банки с медом и на высокой скорости направился в молоко.
Йен протянул руку и в последний момент схватил игрушку. Дожевывая тост, он жестом попросил у Эйдана веревочку и снова намотал ее. Затем натренированным движением запястья отправил волчка прямо в центр стола. Эйдан следил за ним с открытым ртом, а потом нырнул под стол, когда, докатившись до края, игрушка упала.
Нет, это было не животное, - сказал Йен, наконец, проглотив еду. - Это был явный разрез. Кто-то напал на нее с ножом или мечом.
Джейми оторвал взгляд от подгорелого тоста, который рассматривал.
НОЧЬ БЫЛА ХОЛОДНОЙ и ясной. Джейми глубоко вдохнул и, вздрогнув, позволил холоду войти в него, унося прочь тепло его жены, дым и запах очага. Ледяные кристаллы обожгли легкие, остро проникая в кровь. Он покрутил головой туда-сюда, принюхиваясь, словно волк, вдыхающий ночь. Дул небольшой ветерок, но двигавшийся с востока воздух принес от развалин Большого Дома горький запах пепла... и слабо повеял, как ему показалось, кровью.
Он взглянул на племянника, движением головы задавая вопрос, и увидел, как темный на фоне лавандового сияния неба Йен кивнул.
Там мертвая свинья, прямо позади тетушкиного сада, - сказал парень приглушенным голосом.
Вот как? И это не белая свиноматка, ты хочешь сказать.
Сердце ёкнуло от этой мысли, и ему стало любопытно: он печалился о чудовище, или собирался плясать от радости на его костях? Но нет. Йен покачал головой, движение, которое Джейми, скорее, почувствовал, нежели увидел.
Нет, не эта коварная зверюга. Молодняк. Вероятно, из прошлогоднего помета. Кто-то выпотрошил ее, но взял не больше чем пару ломтиков из бедра. И добрую часть из того, что взяли, разбросали кусками вдоль тропы.
Джейми оглянулся, удивленный.
Он тут же умолк, глядя во все глаза на чернеющее пятно, которое когда-то было прекраснейшим домом в округе. Так и есть, из-за кладовой над ручьем появилась темная фигура, которая осторожно пробиралась по скользкой тропе. Свиноматка, занятая своим чудовищным пиром, не обращала никакого внимания на человека, одетого, по-видимому, в темный плащ и несшего что-то вроде мешка.
ВОЗЬМЕМ ЕГО СЕЙЧАС? - прошептал Йен. Лук с его плеча с готовностью скользнул в его кисть, когда он опустил руку.
Нет, пусть он сначала найдет золото, - медленно проговорил Джейми, пытаясь решить, что надлежит сделать с человеком, так внезапно снова появившимся перед ним.
Не убить его. Да, он и его жена принесли немало проблем своим предательством, но они не собирались причинить вреда его семье, по крайней мере изначально. Был ли Арчи Баг по-настоящему вором в его собственных глазах? Ведь тетушка Джокаста имела не больше - если не меньше - прав претендовать на это золото, чем Арчи.
Джейми вздохнул и опустил руку на свой ремень - туда, где висели его пистоль и кинжал. И все же он не мог позволить Багу уйти со всем золотом, так же как не мог просто прогнать его и оставить на свободе создавать дальнейшие проблемы. Что же до того, как с ним поступить, когда они его поймают... Это словно держать в мешке змею. Но ничего не оставалось, как просто поймать его сейчас, а принимать решение потом. Может, удастся заключить какую-нибудь сделку...
Фигура достигла черного пятна фундамента и неуклюже пробиралась среди камней и оставшихся обугленных бревен; полы темного плаща вздымались и опускались, движимые ветром. Начался снег, внезапный и тихий - большие ленивые хлопья, казалось, не столько падали с неба, сколько просто возникали, кружась в воздухе. Снежинки касались лица и густо облепляли ресницы, Джейми вытер их и поманил Йена.
Обойди сзади, - прошептал он. - Если тот побежит, пусти ему стрелу перед носом, чтобы остановить, и держись подальше, ладно?
Джейми коротко хмыкнул и подтолкнул Йена прочь. Он зарядил и взвел курок пистоля, а потом решительно пошел сквозь падающий снег в сторону своего разрушенного дома.
Он видел, как Арчи топором сбивал индейку с двадцати футов (примерно 6 метров, - прим.пер.). И верным было то, что большинство пистолей неточно стреляли с расстояния не намного больше, чем это. Но, в конце концов, он не собирался убивать его. Джейми вытащил пистоль и держал на виду перед собой.
Арч! - позвал он. Наклонившийся человек стоял к нему спиной, копаясь в пепле. Услышав голос, он замер, все еще согнувшись. - Арчи Баг! Выходи сюда и давай поговорим!
В ответ фигура, внезапно выпрямившись, развернулась, и яркая вспышка света озарила падающий снег. В то же мгновение его бедро обожгло пламенем, и он пошатнулся.
Больше всего остального Джейми удивился: он понятия не имел, что Арчи Баг мог пользоваться пистолетом, и был впечатлен, что тот так хорошо прицелился своей левой...
Он упал в снег на одно колено, но когда поднимал к упору свое собственное оружие, то понял две вещи: черная фигура целилась в него другим пистолем, и не левой рукой, что означало...
Господи! Йен! - но Йен увидел, как Джейми упал, и также заметил второй пистоль. Из-за шума ветра и снега Джейми не услышал полета стрелы, она появилась как по волшебству, воткнутая в спину фигуры. Сделав пару шагов, человек замер, затем рухнул большой грудой. И еще до того, как тот упал, Джейми уже бежал, прихрамывая, его правая нога подгибалась при каждом шаге.
Господи, нет, Боже, нет! - говорил он, и его голос звучал, словно чужой.
Сквозь снег и ночь послышался крик, отчаянно взывающий. Потом мимо Джейми, словно размытая стрела, промчался Ролло, - кто его выпустил? - и из-за деревьев шарахнул ружейный выстрел. Где-то поблизости рявкнул Йен, подзывая собаку, но у Джейми не было времени, чтобы посмотреть - он как попало карабкался по закопченным камням и, спотыкаясь, поскальзывался на свежевыпавшем снеге, его нога была горячей и холодной одновременно, но сейчас не до этого.
О, Боже, пожалуйста, нет!..
Добравшись до темной фигуры, он бросился на колени рядом с ней, обхватив ее. Он уже знал: он понял это, увидев пистоль в ее правой руке. Арчи, с его недостающими пальцами, не мог стрелять правой. Но, Господи, нет...
Он перевернул ее, чувствуя, что короткое, грузное тело ее расслабляется и тяжелеет, словно только что убитый олень. Откинув капюшон плаща, он ласково и беспомощно провел рукой по мягкому круглому лицу Мурдины Баг. Она дышала под его ладонью и может... но другой рукой он чувствовал стрелу, которая прошла сквозь шею, и дыхание Мурдины влажно клокотало. Его рука тоже была мокрой и теплой.
Арчи? - произнесла она хрипло. - Мне нужен Арчи, - и умерла.
Резко отстранившись от жены, Джейми поспешно поднялся с постели, потянувшись за брошенным у кровати пледом. Сердце гулко колотилось от стыда и смятения, каждый удар отдавался в висках и под ребрами. Он слышал, как села в постели Клэр, и ее взгляд жарким пламенем жег ему спину.
Куда ты? - тихо спросила она, как будто боялась спугнуть его, как будто он был ребенком, все время нуждавшимся в ободрении.
Не могу оставаться здесь, Клэр. Если я даже поцеловать тебя не могу, не то что заниматься лю…
Горько звучавший голос сорвался. Неприкрытая правда сказанного заставила Джейми осечься. Он не мог заниматься любовью со своей женой. Своей прекрасной, любящей женой. Которая всеми силами пыталась соблазнить его. Не мог уложить ее на алтарь их постели, поклоняясь ее телу, как столько раз делал это прежде. Он не был мужчиной. Он был парием, не достойным делить с нею ложе.
Прости, - выдавил он, и бросился вон из комнаты, избегая ее зоркого взгляда, казалось, видевшего его насквозь. Он слишком боялся того, что открылось бы ей в потаенных и темных уголках его измученной души.
Джейми поплотнее завернулся в плед, комната за комнатой минуя роскошные и столь чужие ему покои, нимало не похожие на ту жизнь, которой он действительно хотел. Несколько раз споткнувшись по дороге, он добрался, наконец, до кушетки, стоявшей у стены в гостиной. Ложа, не запятнанного ни стыдом, ни слабостью.
Откинувшись на подголовье, он глубоко вздохнул, уткнувшись носом в шерстяную ткань пледа, почти что ощущая аромат свежей травы на лугу, запах чеснока и лука, доносящийся с кухни Лаллиброха.
На глаза навернулись непрошеные слезы, и на него нахлынула тоска. Тоска по дому, по всему, что было привычно и знакомо с детства. Но как бы он ни любил землю своих предков, не в ней было его пристанище. Оно осталось в постели, которую он только что покинул, отделенное от него лишь несколькими комнатами. Он задохнулся от острой боли, ледяными шипами впившейся ему в сердце, и согнулся почти пополам, пытаясь подавить печаль и уныние. Как ему хотелось сейчас зарыться лицом ей в волосы, почувствовать их мягкость и густоту. Он все еще ощущал на губах ее вкус. Сладкий и теплый, с пряными нотками трав и новых духо в. Единение их прошлого и будущего.
Он представил ее прикосновение, от которого бежал всего несколько минут назад. Джейми чувствовал, как оно прожигает его сквозь ткань ночной рубашки, добираясь до самых глубин его существа. Оно было таким реальным, что он, казалось, мог ощутить тепло ее тела.
Джейми.
Вздрогнув от неожиданности, он быстро вскинул голову и увидел жену, встревоженно смотревшую на него сверху вниз. Он поспешно отвел взгляд, не желая видеть разочарование в ее глазах.
Возвращайся в постель, милая, - прошептал он, стараясь укрыться от ее руки в темноте своего убежища.
Несколько мгновений она просто вглядывалась в него, очевидно, решая, как поступить.
В эту ночную пору улицы Парижа безмолвствовали, а прислуга давно отправилась спать, и в повисшем меж ними тягостном молчании он еще яснее ощущал ее присутствие. Казалось, что они остались одни во вселенной - две души, отчаянно стремящиеся и не находящие дороги друг к другу.
Как будто она была солнцем, а он - луной, что движутся каждый по своей орбите и никогда не сойдутся на небосклоне. Ее свет был не в силах одолеть его тьму.
Она решительно забралась на кушетку, задернув за собой полог, погружая их в полуночную тьму. Скрючившись, он сидел поодаль, обхватив руками колени, и, подобравшись к нему, она просто потянула его за руки, привлекая к себе, пока он не открылся ее целительному прикосновению, беспомощно ткнувшись головой ей в колени.
Безгласные горячие слезы снова заструились по его щекам, и он вцепился в нее, прижимаясь лицом к чуть выступающему животу, где уже росло его дитя. Живущая в ней, единственная не утратившая чистоты его частица.
Чуткие пальцы, будто гребень, принялись бережно расчесывать его слипшиеся от пота волосы, утешая и успокаивая под тихий напев, крадущийся сквозь немоту ночи. Горло ему сдавило рыданием. Чем он мог заслужить такую безоглядную любовь? Ему было нечем, он знал это, и все же она была здесь. Держа его душу меж кончиков пальцев, снова вкладывая в нее жизнь.
Все так же уткнувшись ей в живот, он спросил об этом вслух.
Почему ты остаешься со мной?
Движение ее рук замедлилось.
Ты мой муж, - просто ответила она, наклонившись, чтобы коснуться губами его теперь уже прохладного лба. Поцелуй принес сладостное облегчение, сменяя палящий зной свежестью летнего ветерка. - И я люблю тебя больше, чем кого или что бы то ни было в этом мире.
Он медленно покачал головой, волнение штормовой волной прокатилось по телу. Она заставила его поднять к ней лицо, хоть он и не мог видеть ее в кромешной темноте. Но ему это было и не нужно. Он знал каждую черточку ее будто выточенного из слоновой кости лица, запомнив его за долгие ночи, когда она спала подле него, а он поверял ей свои мысли и тайны, всё, что хранил в душе и на сердце.
Склонившись совсем близко к нему, она зашептала снова.
Я буду здесь в горе и в радости. Обещаю тебе это.
Она обвила рукой его шею, прижимаясь лбом к его лбу.
Кровь от крови моей, - прошептал он ей в губы.
Кость от кости моей, - откликнулась она, и слова ее звучали так нежно и тихо, что даже Господь не смог бы их расслышать.
Он едва заметно кивнул, чувствуя, как горло сжимается от любви. Она поцеловала его в щеку, теплую и все еще влажную от слез, и снова укутала его пледом, заботливо подоткнув края, а после сама легла рядом.
Она прижала его к груди, и, чувствуя биение ее сердца у своих губ, он понял, что, наконец, вернулся домой. Она осторожно положила его изувеченную руку себе на живот, так, что его пальцы различали каждый удар ее сердца, эхом отдающийся у нее во чреве. И он уснул, бережно держа в ладонях новую жизнь, в которой соединились их сердца и души.